Кто по тебе плачет
Шрифт:
В зале довольно жарко. Не знаю, что меня толкнуло, но я потрогал зеленый котел и вскрикнул, он был горячим, хотя сплетение труб вокруг, мимо которых мы пробирались, нигде не казалось нагретым. Я заглянул в открытую дверцу печки, увидел там не опаленные, совсем новенькие свежие стенки, холодные, без малейшего следа какого-либо горенья. С опаской тронул оранжевый котел, его холодный матовый металл.
– Мистика, не понимаю, – сказал я, – кто греет зеленый котел.
– А я давно уже ничего не понимаю, –
В строении под ветряком – электростанция. В одном отделении – система аккумуляторов, душный уксусный воздух, мерцающие коробки с двух сторон. За дверью мягко жужжал генератор. От него к потолку шел механический в красном кожухе карданный привод. По нему текло мерное гуденье, шелест металла, мах пропеллера, движение ветра.
Очень солидный, плотный, весомый по виду генератор. Но как его может хватать на все увиденные мной холодильные камеры, включатели и выключатели, моторы в котельной, водонапорной башне, розетки, лампочки? На весь поселок?
Тут же был еще более могучий генератор, присоединенный к непонятным трубам, уходящим в бетонный пол. Трубы очень похожие на трубы котельной. Справа у стены щит с рубильниками. Рядом голубая тумбочка со шкалой приборов, с этикеткой на металле: ЭВМ. В большом генераторе не было движения.
– Ты умеешь водить машину? – спросил я.
– Конечно... Мы уедем?
– Сначала поищем дорогу.
– Разве дороги нет?
– Мне кажется.
– Но столько машин?
– Дороги не видно, просек не видно.
– Как они сюда попали?
– Не знаю... Хочешь, я тебя покатаю?
– Хочу.
– Если она с бензином...
Я показал приготовленный ключ с надписью на картонке: «Нива». Мы подошли к новенькому зеленому автомобилю. На капоте «Нивы» слабый сквознячок шевелил колоски летучих семян. Я дунул в них, и травяные семена покатились крупой с гладкой поверхности. Упругая дверца щелкнула, и я впервые заглянул в такую машину, в черный уютный салон. К удивлению моему на спидометре было десять километров.
– Ее несли на руках, или...
Не успел я сказать, как услышал не то слабый вскрик, не то судорожный вдох.
– Радио, – произнесла одними губами лесная женщина. – Дай мне. Она прикоснулась трепетными пальцами к белым клавишам приемника, жадно повернула ручку, боком присев на кожаное черное сиденье.
– Подожди, я включу, – сказал я. – Руль, видно, запирается.
– Ах, да, совсем дикая стала.
Приемник загудел. Шорох поплыл от него, таинственный шорох далеких земных расстояний. Звуков не было.
– Попробуй ты, – сказала она почти жалобно.
Я стал давить на клавиши, но звука не было.
– Тут где-нибудь есть антенна... выдвинуть антенну... кнопка для нее.
Мы стали вдвоем искать нужную кнопку. Вот она, под самым щитком. Я ударил по ней. Прутик
Шорохи стали полнее, громче, но звука, слов, речи, музыки не было.
– Куда мы с тобой попали? – вроде пожаловалась она. – Станции не ловятся. Приемник у тебя исправен?
– Где ж ему сломаться. Новенький... сильный.
– Покатай меня, – сказала грустная женщина. – Прежде я не замечала, как уютно пахнут автомобили...
Машина завелась не сразу, но включилась добротно, почти неслышно. Я потрогал передачи, ножные педали, подождал пока рядом сядет она, и вывел машину из ангара, потихоньку, привыкая, приноравливаясь к ней.
Рычаг от руки непривычно далеко. Перед ним еще два рычага поменьше. Судя по надписи – для привода на переднюю тягу. На щитке почему-то не один, а два спидометра. На восемьдесят и сто восемьдесят километров. Если это спидометр... Сидеть очень удобно и вальяжно.
Чудесный аппарат, новогодний сон автолюбителя...
– Кража полотенца – мелкое хулиганство. Машина сама по себе уголовщина, – пытаясь отвлечь ее, вроде пошутил я.
– Найдем дорогу и поедем к ним.
– К медведям, – кивнул я, – к лешим и русалкам.
– Ты мрачен.
– Просто не вижу дороги.
– Значит, машины по воздуху? – не соглашалась она.
– Вертолетом...
Я вел «Ниву» по самой опушке леса. Проехали грядки, на которых, если не ошибаюсь, росла картошка. Маленькое поле с колосьями чего-то или не с колосьями. «Нива» покачивалась на ямах уверенно, мягко неуловимо дрожа мотором от невозможности выскочить на большую стремительную дорогу.
Слева непролазным частоколом один за другим пробегали стволы. Матерый лес окружал поляну высоченной стеной. Дороги не было. Тропинки не было. Наша тропинка не обозначилась, будто мы сами не вошли сюда, а прилетели, не измяв траву, не сломав сучка и ветки.
Мы катались. Я нажал сигнал, я давил на сигнал. Криком кричала «Нива», плакала, не умея вырваться из огромной зеленой клетки. Выл над лесом тревожный сигнал одиночества.
Когда мы вернулись, она подвела меня к телефонной розетке слева от стола.
– Я видела на складе аппараты, – взгляд ее был просительным.
– Хорошо, пойду – принесу телефон, – кивнул я, предчувствуя полезность ее затеи. Кому понадобилось при действующей розетке прятать аппарат?
Я сходил наверх и нашел коробку с телефоном, принес в комнату распаковал, соединил в розетке. Аппарат не звякнул.
Она подняла трубку, стала нажимать, постукивать пальцем по гашетке. На лице было такое растерянное выражение, словно скажет на нетерпеливо через мгновенье: але... але... Никто не отозвался.