Кто посеял ветер
Шрифт:
Сегодняшний день мог стать судьбоносным. На протяжении недель, месяцев он собирал информацию, которую анализировал и переводил на общепонятный немецкий язык, чтобы обзавестись соратниками в борьбе. Его усилия увенчались успехом: общественный инициативный комитет «Нет ветрякам в Таунусе» насчитывал свыше двух сотен членов и в десять раз больше сочувствующих. Это была его идея — незадолго до заседания общественного собрания еще раз осветить данную тему на телевидении. Он обо всем позаботился, и сегодня во второй половине дня должны были состояться съемки. Как много от этого зависело! Его противники должны были понять, что имеют дело не с горсткой сумасшедших, а с сотнями граждан, выступающих против безумной идеи создания парка ветрогенераторов.
Янис
Янис покинул спальню и прошел на кухню. Кошки, сонно нежившиеся на солнце, лежа на стульях, тут же спрыгнули на пол и выбежали на террасу через специально вырезанную для них дверку. Животные, которых Рики, движимая своей безграничной любовью к братьям меньшим, приносила домой, действовали ему на нервы. К обеим собакам Янис относился более или менее терпимо, но совершенно не переносил кошек, этих надменных проныр, повсюду оставлявших свою шерсть. Те отвечали ему взаимностью, выражая в его адрес презрение и пренебрегая его обществом.
Проникавший через окно яркий солнечный свет заливал кухню. Стоял прекрасный летний день, идеально подходивший для телесъемок. Янис налил себе кофе и намазал кусочек свежего хлеба маслом и земляничным джемом. Его бесцельно блуждавшие мысли опять вернулись к Нике, что последнее время происходило довольно часто.
Поначалу он обращал внимание лишь на ее странную внешность: причудливая одежда, невероятная прическа, совиные очки. Говорила Ника очень мало и была настолько сдержанной, замкнутой и незаметной, что он порой забывал о ее присутствии в доме. Он ничего не знал о ней, и она не интересовала его — вплоть до происшествия, случившегося три недели назад.
Вызвав в памяти этот случай, который изменил все, Янис почувствовал волнение. Тогда он спустился в подвал за бутылкой вина к ужину и, поднявшись обратно, увидел, как из ванной вышла Ника — совершенно обнаженная, с зачесанными назад мокрыми волосами. Несколько секунд они в ужасе смотрели друг на друга, после чего он поспешно удалился в направлении лестницы, бормоча под нос извинения. Ни один из них не упоминал об этой непредвиденной встрече, но непринужденность их отношений улетучилась. Образ обнаженной Ники прочно засел в его сознании. С тех пор, когда Янис лежал один в постели, а рядом на полу посапывала Рики, он думал только о Нике. С каждой целомудренной ночью его влечение к ней становилось все сильнее и со временем превратилось в наваждение, причиняя ему страдания. Если бы он дал ревнивой Рики хотя бы малейший повод для подозрений в неверности, разразился бы страшный скандал. Но даже подобная перспектива не могла воспрепятствовать его грезам об обнаженных грудях Ники.
— Ника, —
Главный комиссар уголовной полиции Оливер фон Боденштайн стоял перед зеркальной дверцей платяного шкафа и с угрюмым видом повязывал галстук. Что за бредовая идея устраивать свадьбу утром в понедельник, вынуждая тем самым работающих гостей брать выходной! Оливер окинул критическим взглядом свое отражение в зеркале. Хотя он и втягивал живот, тот, к его крайнему неудовольствию, все равно выпирал над брючным ремнем. Вчера вечером стрелка весов впервые в его жизни зашла за отметку 90 килограммов, и это явилось для него весьма неприятным сюрпризом. До центнера ему не хватало всего каких-то девяти килограммов! Если он не прекратит каждый вечер ужинать у родителей, опорожняя на двоих с отцом бутылку красного вина, то в скором времени брюки просто перестанут сходиться на талии.
Боденштайн натянул пиджак. Костюм скрыл несовершенства его фигуры, но настроения ему это не улучшило. И дело было не только в предстоящем свадебном банкете и прибавлении в весе. В течение двадцати лет его жизнь протекала спокойно и размеренно, но после расставания с Козимой шесть месяцев назад все в ней перепуталось, не один только режим питания. В скором времени он понял, что совершил ошибку, вступив в связь с Хайди Брюкнер, с которой познакомился при проведении расследования в ноябре прошлого года. Они встретились в то время, когда из-за неверности Козимы в его жизни произошла катастрофа, и Хайди помогла ему на первых порах преодолеть душевную боль, но он еще не был готов к новым близким отношениям. Они еще пару раз поговорили по телефону, и больше он ей не звонил. На этом все кончилось — без каких-либо объяснений и сожалений с его стороны.
Истинная причина того, что Оливер с большей охотой поехал бы с коллегами расследовать смерть ночного сторожа, нежели на церемонию бракосочетания в ратуше Келькхайма, заключалась в Козиме. После того, как полгода назад она поставила его перед фактом и вскоре после этого отправилась со своим русским любовником в кругосветное путешествие, он почти не общался с ней. Оливер все еще питал к ней недобрые чувства, поскольку она из чистого эгоизма разрушила семью и, соответственно, его жизнь. В течение нескольких месяцев она состояла в тайной связи с этим авантюристом Александром Гавриловым, о чем он даже не подозревал. Козима сделала из него дурака и не оставила ему иного выбора, кроме как смириться с ее решением, хотя бы ради детей. Лоренц и Розали были уже достаточно взрослыми и довольно самостоятельными, но Софии тогда исполнилось всего лишь два с половиной года, и она нуждалась как в отце, так и в матери.
Боденштайн в последний раз с грустью взглянул на свое отражение. Он твердо решил использовать расследование в качестве предлога, чтобы уехать сразу после церемонии бракосочетания, если Козима наберется наглости и приведет с собой этого Гаврилова. В глубине души он почти надеялся, что она именно так и поступит.
Еще издали он увидел два автомобиля во дворе и догадался, что его ожидает. Людвиг Хиртрайтер отнюдь не принадлежал к тем людям, которые избегают конфликтов, поэтому он дошел до садовой калитки и распахнул ее. Телль подбежал к двум стоявшим во дворе усадьбы мужчинам и принялся облаивать их.
— Телль! — крикнул он. — К ноге!
Собака моментально подчинилась команде.
— Что вам нужно? — пробурчал Хиртрайтер. Мысленно он все еще находился на поляне, где только что производилась незаконная вырубка леса. Его сыновья выбрали крайне неудачный момент для визита.
— Доброе утро, папа, — сказал Маттиас, младший сын, с улыбкой. — У тебя найдется время выпить с нами по чашечке кофе?
Слишком примитивная хитрость.
— Нет, если вы опять заведете разговор о Поповском луге.