Кто послал Блаватскую?
Шрифт:
Христианство, во-первых, говорит о том, какую жертву Бог принес людям (жертву Голгофскую). Во-вторых, христианство призывает приносить Богу жертву любви, жертву сердечного благодарения – и эту жертву надо приносить всегда, а не только в минуты горя: “Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе” (1 Фесс. 5, 16-18).
“И почему люди должны почитать не одного бога, а нескольких?” [113] .
Ну, этот упрек к христианам совсем не относится. Мы как раз проповедуем – “Я Господь, Бог твой, да не будет у тебя других богов” (Исх. 5, 6-7).
113
Там же, с. 389.
Вот и все аргументы Будды, которыми он объясняет свой атеизм. Странно видеть, что именно буддийский атеизм теософы предлагают как основу для объединения религий. Вот, оказывается, когда религии радостно примирятся: когда все они осознают, что Бога-Творца нет, что нет даже безличностного, но всеединящего Божества [114] , и что молиться никому невозможно и не нужно!
Странно видеть, как теософы повторяют до-христианские доводы Будды, высказанные по поводу языческих божеств, перенося
114
“Понятие о дхарме – центральный пункт буддийского учения. В свете этого понятия буддизм раскрывается как метафизическая теория, развившаяся из одного основного принципа – идеи, что бытие является взаимодействием множественности тонких, конечных, далее недоступных анализу элементов материи, духа и сил. Буддизм, соответственно, может быть охарактеризован как система радикального плюрализма” (Щербатской Ф. И. Центральная концепция буддизма и значение термина “дхарма”. Лондон, 1923, с. 169 (на англ яз.). Цит. по: П. В. Алексеев. Философы России XIX-XX столетия. Биографии, идеи, труды. М., 1999, с. 912). “Мир” есть всего лишь “лингвистическая конструкция, как и душа” (Лысенко В. Г. Терентьев А. А. Шохин В. К. Ранняя буддийская философия. Философия джайнизма. М., 1994, с. 200). “Если самосущего нет нигде: ни в причине и условиях всех существующих вещей, ни в совокупности причин и условий, ни обособленно, то получается, что все вещи пусты… На основании принципа бессамосущности все существующие вещи пусты” (Виграха-вьярвартани. 1. Цит. по: Андросов В. П. Нагарджуна и его учение. М., 1990, с. 189). Хотя бы поэтому радикально плюралистичный буддизм нельзя стилизовать под радикально монистический пантеизм, а потому Нирвана – это все же именно пустота, рас-цепка бытийных частиц, а не вхождение в Единую Сверхимянную Полноту.
Там, где брахманизм видит Единое, где пантеизм проповедует радикальный монизм (есть Божество, Единое, а множественость только мнится), там буддизм видит только дробность и проповедует радикальный плюрализм и даже нигилизм: “здесь ничего нет” (Жизнь Будды. 12,63 // Знание за пределами науки. Мистицизм, герметизм, астрология, алхимия, магия в интеллектуальных традициях I-XIV веков. М., 1996, с. 50). Глупец “достигает мира Брахмы, обманутый этой удовлетворенностью” (Жизнь Будды. 12,63 // Там же). Тот, кто дерзает стремиться к Непознаваемому и Непроявленному Безличностному Божеству и любить Его, с точки зрения Будды подобен человеку, который утверждает, что любит и желает самую красивую женщину своей страны, но не может ничего ответить, когда его спрашивают о ней, какой она варны, из какого рода, какого цвета кожи, как она вообще выглядит и какое у нее имя (Поттхапада-сутта. Цит. по Шохин В. К. “Диалог религий”: идеология и практика // Альфа и Омега. М., 1997, № 13, с. 224).
На это противоречие между пантеистическим монизмом и буддистским плюрализмом теософы, понятно, не обращают внимание, как они не обращают внимания и на противоречие между буддизмом и христианством.
115
Поразительно, что Н. К. Рёрих тиражирует эти атеистические аргументы именно в эпоху жесточайших гонений на Церковь в России: “Николай Константинович просматривал газету: до чего большевики преследуют церкви… Затем он работал над “Основами буддизма” и сделал важную поправку там, где сказано, что Будда не признавал Бога” (Фосдик З. Г. Мои Учителя. Встречи с Рерихами. По страницам дневника 1922-1934. М., 1998, с. 581).
Легкость, с которой Е. Рерих воспроизводит буддистские выпады против идеи Бога, вскрывает странную анти-историчность теософского взгляда на мир человеской культуры. Двух с половиной тысячелетий развития религиозной мысли, прошедших после Будды, для них вроде не существует.
Но если аргументы индийских философов, полемизировавших (причем, как показала история, вполне победоносно: буддистов в Индии практически не осталось) с буддизмом [116] , равно как и доводы христианских мыслителей теософы не расслышали – то встает вопрос о причинах подобной глухоты. Видя такое, я уже перестаю удивляться тому, что за два года теософы не вступили в философскую дискуссию со мной. Перестаю удивляться тому, что за полтора века они не вступили в дискуссию с Владимиром Соловьевым. Ответ от них можно ждать тысячелетиями – и не дождаться. Просто теософы вообще никого никогда не слышат, кроме себя. Но называют это “диалогом” и “взаимопониманием”… Впрочем, в истории теософии много и таких людей, которые расслышали эти вопросы и расслышали наши ответы. Но после этого они… перестали быть теософами.
116
А полемика была жесткой – ибо “индийская интеллектуальная культура пропитана стихией полемического диалога” (Шохин В. К. Пауль Хакер и святоотеческая трактовка нехристианской мысли // Альфа и Омега. № 19, 1999, с. 245). С точки зрения Шанкары, создателя системы адвайта-веданты, с которой, кстати, часто отождествляют свою доктрину сами теософы, “Будда изложил в поучение три противоречащих друг другу доктрины, проявив тем самым собственную бессвязную болтливость или же враждебность ко всем живым существам” (Комментарий к Брахма-сутрам, 2,2,32; Цит. по: Исаева Н. В. Шанкара и индийская философия. М., 1991, с. 154). Таким образом, в сознании индусов буддизм не был лишен поистине “демонической враждебности ко всем живым существам” (Там же, с. 79).
Пока же и Мяло, равно как и ее издателями, проблема фундаментальнейших философских расхождений между теософией и христианством не замечается. Более того - ни словом, ни фразой Мяло не говорит, что для нее хоть что-то неприемлимо в воззрениях Блаватской и Рёрихов. Я понимаю, что маловнимательный читатель теософской литературы, вдобавок плохо знающий православную традицию, может не заметить этих фундаментальных противоречий между теософией и христианством. Но Мяло берется говорить от лица православия и науки. Она все же прочитала мою книгу “Сатанизм для интеллигенции. О Рерихах и православии”, где эти противоречия уже обнажены. И… оставили ее совершенно равнодушной.
Все эти противоречия просто были покрыты флером красивой декларации: “Рерихи никогда не выступали против основ Православия” [117] .
4.
Основы Православия не эзотеричны, не скрыты. Они громогласно возвещаются на каждой литургии общехрамовым пением “Символа веры”. Если и в самом деле Рерихи никогда не выступали против основ православия – значит, они никогда не проповедовали ничего, что бы входило в противоречие с православным Символом веры.
117
Вергун В. В. Имеет ли Россия право на светскую духовность? // Мяло К. Звезда волхвов или Христос в Гималаях. М., 1999, с. 27.
Николай Рёрих в ответ православным русским эмигрантам, недоумевавшим по поводу его религиозных взглядов, заявил о своем полном приятии Символа Веры: “Верую во единого Бога Отца, Вседержителя… весь Символ Веры… И сие исповедаю” [118] .
Я утверждаю, что Рерих соврал.
Тяжелое обвинение, и совершенно для меня непростительное – если оно останется бездоказательным. Вот и Ксения Мяло ставит вопрос, который ей кажется риторическим – “Какие основания не верить в искренность этого исповедания?” (с. 236). Основания очень простые: несовместимость этого “исповедания” с другими заявлениями Рёрихов о своих взглядах.
118
Харбинское время. 1934, 17 ноября, с.5.; Мяло, с. 236.
Давайте спокойно сопоставим. Первое утверждение Символа Веры звучит… Впрочем, оно не только первое. Послушаем Н. К. Рёриха: “Первый основной член Символа Веры читается: “Верую во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, Видимым же всем и Невидимым” [119] . Итак, Н. К. Рёрих знает православный Символ Веры. Знает он и что именно является в нем основным. Более того, сразу по цитации Символа Веры, Рёрих напоминает библейское имя имя Творца Неба и Земли: “Каждый прилагает лучшее название Элохиму” [120] .
119
Рерих Н. К. Бог // Твердыня пламенная. Рига, 1991, с. 58.
120
Там же.
Верно: в первом библейском стихе еврейское слово Элохим переведено на русский как Бог: “В начале Бог создал небо и землю” (Быт. 1,1). Грамматическое построение этой фразы удивительно: сказуемое (бара; сотворил) поставлено в ней в единственном числе, а вот подлежащие (Элохим) стоит во множественном (в единственном это слово звучало бы как Элоах; им в иврите – окончание множественного числа). То есть при буквальном переводе первая библейская фраза зазвучит: “В начале Боги сотворил”. Для христиан эта странная рассогласованность между подлежащим и сказуемым радостна: это значит, что первая библейская фраза приоткрывает нам тайну Троицы: Единого Бога (“сотворил”) в Трех Лицах (“Элохим”). Н. Рёрих вполне корректно слово Элохим употребляет как имя Единого и Единственного Существа, склоняя его как имя существительное в единственном числе (“прилагает Элохиму”, а не “прилагает Элохимам”).
Итак, для Н. К. Рёриха Элохим – “Единый Бог”, “Творец Неба и Земли”, всего видимого и Невидимого мира, “Всевышний”, “Дыхание всех дыханий” и даже “Атман всего Сущего” [121] .
Что ж, кажется, мы нашли что-то единое в религиозных взглядах Рёрихов и христиан… Если бы Рёрихи в своей жизни больше ничего не написали – то с этим радостным чувством мы бы и остановили разговор об их мировоззрении.
Увы, кроме публично-благочестивых статей Николая Рёриха, были еще и письма Елены Рёрих и труды Елены Блаватской, от которых учение Рёрихов неотделимо: “Мы не должны скрывать, что мы теософы” [122] . И в них мы встречаем совершенно иную трактовку термина “Элохим”. “Теософы чтут Представителей Великого Разума, тех Элохимов, которые создали человека по образу и подобию своему” [123] . Вот тут уже неизменное употребление множественного числа. “Элохимы создали” [124] . Это не описка. Е. Рёрих поясняет: под Элохимами она имеет в виду не христианскую Троицу, а “восточные Семь Кумар” [125] .
121
Там же.
122
Фосдик З. Г. Мои Учителя. Встречи с Рерихами. По страницам дневника 1922-1934. М., 1998, с. 131.
123
Письма Елены Рерих. 1932-1955, с. 311.
124
Аналогично и у Блаватской: “Элохимы сотворили” (Блаватская Е. П. Тайная Доктрина. Синтез науки, религии и философии. Т. 3. Новосибирск, 1993, с. 185).
125
Письма Елены Рерих. 1932-1955, с. 312.
Итак, перед нами уже не христианский монотеизм, торжественно возвещаемый Символом Веры, а многобожие, политеизм. “Каббала объясняет, что каждый [из Элохимов] создает один из семи объектов, перечисленных в первой главе [книги Бытия]” [126] .
Далее, мы обнаруживаем, что с точки зрения Е. Рёрих Элохим вообще никак не может быть “Творцом видимым всем и невидимым”, поскольку он сам (точнее они сами) не более чем ангелы: “Среди этих Элохимов были наши христианские Ангелы” [127] . В любой религиозной традиции ангелы – это вторичные духовные существа, не имеющие начала в самих себе, но происходящие от более Высокого Начала. “Элохимы далеко от того, чтобы быть верховными или даже возвышенными силами в природе, суть только низшие Ангелы” [128] .
126
Блаватская Е. П. Тайная Доктрина. Синтез науки, религии и философии. Т. 3. Новосибирск, 1993, с. 175.
127
Письма Елены Рерих. 1932-1955, с. 311.
128
Блаватская Е. П. Тайная Доктрина. Синтез науки, религии и философии. Т. 3. Новосибирск, 1993, с. 186.