Кто правит бал
Шрифт:
— Мне бы на толчок… И мусор же…
Лейтенант оказался на удивление понимающим, он развязал любовнику ноги и повел его в туалет.
В этот момент раздался громкий и настойчивый стук в дверь.
Оскорбленная в лучших чувствах, жена Казановы провела бессонную ночь и решила действовать. Она спустилась на нужный этаж и, обнаружив обертку на том же месте, вернулась к себе и позвонила в милицию:
— В 56-й квартире пьяный дебош и женщина кричит, что ее убивают. — Она назвала адрес и уселась у окна в ожидании наряда.
Вдова
— Да, это я звонила, в этой квартире, точно.
Мужской голос ответил с сомнением:
— Я ничего не слышу, вы не ошиблись?
— Нет, точно здесь кричали, что убивают, и грохот стоял…
Настойчиво зазвонил звонок.
— Откройте, милиция!
Дежа вю, подумала хозяйка, такое уже было. Интересно, эти хоть настоящие? Из туалета раздался грохот падающих ведер и шум борьбы. Капитан у окна ловко отвинтил оптический прицел, разобрал винтовку и сложил в «дипломат». Лейтенант выскочил в прихожую, на ходу доставая пистолет.
— Откройте, или мы выломаем дверь. — И чуть тише: — Может, послать за слесарем?
— У слесарей сейчас самое время опохмеляться. Наддай плечом, она не железная.
Кто-то ударил в дверь, но она устояла. Капитан, осторожно сняв цепочку, прислушался. Невидимый страж порядка снова разбежался и с криком бросился на преграду, но в момент удара дверь открылась, и молодой участковый на всех парах влетел в квартиру, зацепившись за заботливо подставленную ногу. Ударившись головой о стенку, он сполз на пол, а гости стремительно рванули наружу и, разбросав на бегу второго милиционера и жену Казановы, сбежали вниз по лестнице.
— Стой, гады, стрелять буду!
Но убийцы уже выскочили из подъезда.
Заместитель генерального прокурора Меркулов кипел от бешенства. Что Турецкий себе позволяет?! И что он, собственно, о себе возомнил? Звонил ему двадцать раз за последние двадцать минут, не дозвонился — занято. У секретарши сходный результат, только гудки не короткие, а длинные. В итоге он вынужден был прийти лично, обуреваемый непреодолимым желанием устроить показательный, нет, образцово-показательный разнос.
Но из-за закрытой двери раздавались крики и стоны юной стажерки Турецкого, Маргариты — весьма недвусмысленного содержания:
— Ну же, левее, еще, выше, выше… — Дальше следовало бурное сопение Турецкого, и снова истерический вопль:
— Глубже, Сан Борисыч, он уже там… Еще, еще и опять налево.
Меркулов застыл как вкопанный. Все-таки он был человеком воспитанным и потому удержался от внезапного вторжения. Он негромко кашлянул, но никто не обратил на это внимания.
Сопоставив время, потраченное на тщетные попытки дозвониться плюс еще минуты три на ходьбу, минус отнюдь не юный возраст Турецкого, Меркулов решил, что вот-вот все закончится. Он собрался ретироваться и вернуться минут через пять, но следующие реплики заставили его передумать.
— Сан Борисыч, здоровье,
— Сам знаю! А-а-а!!! Он меня подстрелил! Ты видела?! Ну, Славка, я тебе устрою Вальпургиеву ночь!
— Варфоломеевскую.
— Один хрен!
Меркулов рывком распахнул дверь.
— Чем вы тут занимаетесь в рабочее время?!
— А, Константин Дмитрич, иди поприсутствуй при историческом моменте. — Турецкий даже не взглянул на грозное начальство. — Ща я Грязнова лазерным топором…
«Важняк» Турецкий вперился в экран монитора, от усердия прикусив кончик языка. Правой рукой он самозабвенно долбил кнопки мыши, левая, неестественно скрюченная, нависла над клавиатурой, одновременно контролируя восемнадцать управляющих клавиш. Рядом сидела Маргарита и, водя пальцем по распечатанной карте уровня, работала штурманом. Турецкий с Грязновым по сети играли в «Duke». Всех врагов они уже истребили и теперь воевали исключительно друг с другом.
— Генеральный вызывает. — Меркулов потянулся к кнопке «Reset», но Маргарита грудью закрыла заветную кнопку.
— Еще минуточку, Константин Дмитриевич, мы его почти сделали…
— Отключайся немедленно, — отрезал Меркулов.
Турецкий нажал паузу и отправил Грязнову сообщение: «Стой где стоишь, меня вызывает генеральный».
«Кончай лапшу грузить, сливай воду», — появилось на экране.
— Отвернись, — попросил Меркулов секретаршу и быстро настучал что-то на клавиатуре.
Ответ пришел незамедлительно: «Понял, отключаюсь и перезвоню».
Турецкий, наконец, оторвался от монитора и разминал одеревеневшие пальцы.
— Сегодня прямо на Лубянской площади убит сотрудник администрации Президента. Дело решено поручить тебе.
— А к генеральному-то зачем? — спросил Турецкий, все еще досадуя на несостоявшийся триумф. — Он что, желает похлопать меня по плечу?
— Жаждет!.. Вставить тебе лазерный клистир.
Генеральный прокурор Милютин был зол и многословен:
— Совершено наглое убийство. Даже в самом центре Москвы среди бела дня россияне не могут чувствовать себя в безопасности. Это безобразие. У вас, Турецкий, есть неделя, максимум две, чтобы раскрыть дело. Сам Президент взял расследование этого дела на контроль. — Он многозначительно ткнул пальцем в портрет Президента, висевший на стене у него за спиной. — Вам понятно?! Сам Президент.
Турецкий хмуро кивнул. Они с Меркуловым прямо в дверях попали под словесный обстрел генерального и так и стояли, как бедные родственники, им даже сесть не предложили. Милютин терзал свой «паркер» с вечным пером и разъяренно косился на красные лампочки, мигавшие на селекторе. У длиннющего стола для совещаний на кончике стула пристроился незнакомый мрачный мужчина в светло-сером костюме, который конспектировал в блокноте гневную речь и время от времени наливал себе из графина полстакана воды и выпивал залпом.