Кто правит миром
Шрифт:
Понятно, интрига направлена в сторону великого князя Павла Петровича. О том, что императрица хочет посадить на трон внука в обход отца, поговаривали и раньше. Да и сам Павел Петрович об этом не мог не слышать. Конечно же он догадывается об этом. Догадывается, но не верит. Не хочет верить! Ведь трон-то фактически принадлежит ему, правнуку Петра Великого. Великих дел натворившего. Наследникам дел этих не расхлебать что по первоначалу, что сейчас. Павел Петрович не хочет, не хочет верить в такое против себя беззаконие – пусть она, Екатерина, творит это беззаконие при жизни, но не за гробом же. Дождется ли он вожделенного трона?
Ему давно бы пора на престол, по своим правам. И помощники подсадить найдутся. Не из их ли числа Соколович?
Подсадить Павла на престол уже пытались. Это случилось, кажется, перед самой пугачевской историей. Что-то такое там тогда произошло… Там – во дворце. Но не получилось, кашу тогда варил Панин [109] . Масон. Не масон ли Соколович? Не похож. Умен, не одержим. Масона без труда узнаешь по затаенному взгляду… Что-то там произошло тогда, во дворце… Панина выгнали вон.
109
Панин – Никита Иванович Панин (1718 – 1783), несостоявшийся по неопытности молодых лет любовник императрицы Елизаветы Петровны, приставленный ею позже воспитателем к внуку Павлу, будущему императору Павлу I Петровичу. Панин усердно помогал ссадить с престола императора Петра III Федоровича, чтобы для вида посадить на его место своего воспитанника, а самому заправлять делами и даже ввести в России конституцию, до наших дней никому из порядочных людей не нужную, потому как и без нее хорошо. Но Панин слегка замешкался, и трон заняла Екатерина II Алексеевна, как раз в тот момент находившаяся рядом с этим троном, и не пустившая на него ни сына, ни его хитроумного воспитателя. Панин при императрице Екатерине II руководил Коллегией иностранных дел, пока Екатерина II, в конце концов, не спровадила его подальше и от трона, и от двора, а Коллегией, ничуть не затрудняясь хлопотами, стала руководить сама.
Панин был воспитателем великого князя Павла Петровича, назначенным еще императрицей Елизаветой Петровной к любимому внуку. Тоже подумывавшей посадить внука в обход отца, «гольштинского чертушки» – так его называла еще императрица Анна Иоанновна, окажись он поближе, она бы нашла способ придушить петровского последыша.
Панин держал в руках иностранную Коллегию. Мастерил Россию под Пруссию – не за взятки и пенсионы, как до него Бестужев, а по своим масонским высшим соображениям. Что-то у них тогда не получилось, там во дворце. Казалось бы, сила на их стороне. Орловых [110] к тому времени уже удалили. Потемкин еще не вошел в силу. Павлу Петровичу исполнилось совершеннолетие. Его на трон, матушку в монастырь – еще ведь «гольштинский чертушка» собирался ее туда упрятать, да она с Орловыми его опередила… И в этот раз опередила, теперь уже его сынка…
110
Орловы – не старинный русский дворянский род, более всего известный с тех самых времен, когда Григорий Григорьевич Орлов (1734 – 1783) стал фаворитом императрицы Екатерины II Алексеевны.
Там еще была первая невестка, Наталья Алексеевна [111] – она же потом и умерла родами. Сама ли или ей помогли… Но так или иначе – ушла в мир иной… Там же всплывал сынок Разумовского [112] … Они бы Павла прибрали, как некогда его родителя – если, конечно, с помощью «гольштинского чертушки» родила Екатерина на свет божий Павла, теперь так сильно мешающего. Его она давно бы отправила следом за «гольштинским чертушкой», но тогда кто есть Екатерина? На Павле-то она и держится… И вот Панина – в отставку, почетно, с орденом и наградами, но из дворца вон, и от дел в сторону. Наталью Алексеевну – в могилу. Сынка Разумовского – послом в Неаполь. А Павлу – новую жену и в Гатчину, тоже подальше от дворца. А там, глядишь, и Потемкин… Двоих их не свалить.
111
Наталья Алексеевна – Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская, в православии Наталья Алексеевна (1755 – 1776), с 1773 года великая княгиня, первая жена великого князя Павла Петровича.
112
…сынок Разумовского… – Андрей Кириллович Разумовский (1752 – 1836), сын Кирилла Григорьевича Разумовского (1728 – 1803), брата фаворита императрицы Елизаветы Петровны, Алексея Григорьевича Разумовского (1709 – 1771), происходившего с хохляцкого хутора Лемеши.
Но время пришло. Потемкин далеко. Павел заждался своего часа. Соколович, Соколович… Откуда он взялся? Но Соколович не сынок Разумовского. И даже не Панин. Соколович мог бы… Откуда же он все-таки взялся? Надо бы спросить у «Родственничка».
14. РОДСТВЕННИЧЕК
Родство дело святое [113] , а деньги дело иное.
Карл Долгоруков позвал Прокопия.
113
Родство дело святое… – Пословица из статьи В. И. Даля «Рождать» из «Толкового словаря живого великорусского языка» (1881).
– Съезди в таможню, узнай, когда прибыл из Парижа господин… чина не знаю, Костеникин. А потом купи фунта два лучшего кофию, осетрины для обеда и привези «Родственничка».
«Родственничком» Карл Долгоруков называл известного всему Петербургу и Москве Долгорукова, происхождение которого было не совсем ясным и который, как и сам Карл Долгоруков, держал себя вне семейства Долгоруковых.
Карл Долгоруков называл его «Родственничком» именно потому, что всех остальных Долгоруковых таковыми не считал и подавно, и знаться с ними не
Этого же Долгорукова, которого другие называли «Шутом», «Юродивым князем», «Новым Диогеном» [114] (а сам он себя – «Русским Тацитом» [115] ), Карл Долгоруков, особо не жалуя, признавал, если и не родственником, то все-таки хоть «Родственничком». И когда приходилось к нему обращаться, терпел его язвительные речи.
Сам «Русский Тацит» не знал доподлинно каким образом он явился в этот мир с фамилией Долгоруков. Касаясь этого вопроса, он называл себя «Подкидышем». Согласно его рассказам, Долгоруковы подкинули его России. А определить, что это сделал именно кто-то из Долгоруковых, можно по корзинке, в которой его подбросили.
114
Диоген – Диоген Синопский (400 – 325 гг. до н. э.), древнегреческий философ, которого все знают, потому что он жил в бочке.
115
Тацит– Гай или Публий Корнелий Тацит (58 – 117), великий римский историк. Многие строки его «Анналов» и «Истории» леденят душу безучастным описанием жестокости человеческой натуры.
Этой корзинкой было сельцо Оболенское Большое, как его именовали сами жители, или просто Оболенское – так его называли все, кто знал о его существовании, в отличие от Оболенского Малого, что на Протве, оно стало со временем городом Оболенском, позднее опять переведенным в разряд села.
Оболенск считался родовой вотчиной князей Оболенских [116] , от них и пошел род Долгоруковых. На самом же деле, таковой вотчиной было сельцо Оболенское Большое, древнее поселение, запрятанное в лесной глуши. Сельцо это состояло из трех десятков изб и древнейшей церквушки, по преданию, существовавшей со времен нашествия монголов. Позднейшие выходцы из Оболенского Большого обосновались верстах в сорока, на реке Протве – так возникло Оболенское Малое на Протве, или просто город Оболенск.
116
Оболенские – старинный русский княжеский род, отрасль князей черниговских, известен с XIII века. Из Оболенских вышел род князей Долгоруковых.
Долгоруков «Русский Тацит» появился на свет без отца-матери в забытой Богом и людьми глуши, недосягаемой не только для монголов в давние времена, но даже для волостных властей во времена нынешние, в сельце Оболенское Большое.
Существует три легенды о происхождении «Русского Тацита». Согласно первой он был плодом греховной любви одного из самых знаменитых представителей семейства Долгоруковых, князя Якова Федоровича Долгорукова [117] . Знаток древних и новых языков, посол во Франции и Испании, один из первых сподвижников царя Петра I, он провел десять лет в шведском плену, бежал из плена, захватив вражеский военный корабль, в одиночку – что даже представить себе трудно – перебил всю команду фрегата, а потом один – что тоже не поддается воображению – привел его из Швеции в Кронштадт, а став ближайшим советником царя, не боялся говорить необузданному монарху правду в глаза, ссылаясь на поговорку «правда – лучший слуга царю».
117
Долгоруков – Яков Федорович Долгоруков (1659 – 1720), князь, один из знаменитых представителей рода князей Долгоруковых.
Нетерпимый к корыстной наживе, лести и лжи, он слыл образцом старинной добродетели. Но незадолго до смерти бес попутал древнего старика – он согрешил с юной племянницей и плод своей неожиданной любви спрятал в лесных дебрях, в сельце Оболенское Большое.
Косвенно эту легенду подтверждает то, что «Русский Тацит» действительно, согласно разным бумагам, владел сельцом Оболенское Большое, а до него владельцем этого села числился не кто иной, а легендарный Яков Федорович Долгоруков.
По другой легенде «Русский Тацит» был сыном Ивана Долгорукова [118] , фаворита императора Петра II, брата «государыни невесты» Екатерины Долгоруковой. Родила его княгиня Шереметева [119] , безумно влюбленная в Ивана, родила до брака, а потом последовала за возлюбленным в Сибирь, оставив сына, спрятанного впоследствии в Оболенском Большом от глаз гонительницы Долгоруковых жестокосердной императрицы Анны Иоанновны.
118
Иван Долгоруков – Иван Алексеевич Долгоруков (1708 – 1739), князь, фаворит императора Петра II Алексеевича, ловко обошел всесильного Меншикова и вволю повеселился вместе с Петром II, за что потом и потерпел в Сибирской ссылке, пока не был колесован.
119
Шереметева – Наталья Борисовна Шереметева, в замужестве Долгорукова (1714 – 1771). Страстно полюбила своего мужа Ивана Долгорукова – см. прим. выше – распутного красавца, и последовала за ним в Сибирь, хотя могла отказаться от брака, опала настигла ее жениха, когда она была только помолвлена с ним. После смерти мужа постриглась в монахини и написала «Своеручные записки», которые издал ее внук спустя семьдесят лет после смерти своей бабушки.