Кто предавал Россию

Каравашкин Виталий

31 марта 1978 г. Ш. исчез. Вскоре было объявлено, что он попросил политическое убежище в США. Расследование обстоятельств предательства Ш. показало, что он в течение более двух лет до своего бегства сотрудничал с американской разведкой. За это время он регулярно информировал ЦРУ о существующих в высших эшелонах власти СССР разногласиях по поводу советско-американских отношений. Он сообщал также о содержании указаний Кремля советскому послу в Вашингтоне, позиции советских представителей в ООН на переговорах об ограничении вооружений и пределах возможных уступок СССР при дискуссиях по ОСВ-1. Кроме того, Ш. представил американцам материалы об ослаблении советской готовности участвовать

в боевых действиях в Анголе, а также совершенно секретные сведения о состоянии советской экономики (например, о быстро сокращающихся запасах нефти в Волжско-Уральском регионе). По свидетельству одного из сотрудников американской разведки, Ш. «имел невероятный доступ к информации; все, что нам нужно было делать, так это задавать вопросы, а он давал нам ответы».

Неоценимую услугу оказал Ш. и американской контрразведке, выдав ей практически полный состав резидентуры КГБ в США и часть ее агентуры.

В 1985 г. в США вышла книга Ш., названная им «Разрыв с Москвой». Кроме того, он дал несколько интервью западным и российским газетам. Ш. пытался объяснить причины своего предательства, хотя, как отмечают исследователи, его рассуждения на эту тему лишены элементарной логики. С одной стороны, он заявляет: «Я счастлив, т. к. нашел, что искал. Я родился не в той стране». Подкрепляя этот тезис, он неоднократно подчеркивает, что его решение о бегстве было осознанно, поскольку он давно сделал выбор в пользу западной демократии, перестав быть «по духу советским человеком».

С другой стороны, подробно описывая обстоятельства его вербовки американской разведкой, он буквально заявляет следующее: «Если бы я не был загнан в угол, если бы не крайние обстоятельства, если бы у меня был путь поменять судьбу, я бы никогда не пошел на контакты с ЦРУ». Как следует из дальнейших слов Ш., под «крайними обстоятельствами» он имел в виду то, что после обращения к американцам о предоставлении ему политического убежища, сотрудники ЦРУ разъяснили ему необходимость доказать преданность США путем передачи совершенно секретной информации. Он был вынужден согласиться и морально был готов к этому опасному шагу. К тому же он рассчитывал на помощь ЦРУ в «обустройстве его жизни в новых условиях».

Поддерживая тайные отношения с американской разведкой, Ш. постоянно испытывал страх. Он требовал от ее представителей обеспечить его безопасность. Как вспоминает офицер ЦРУ О. Эймс, одно время работавший с Ш. и спустя несколько лет завербованный советскими спецслужбами, каждую встречу с ним Ш. начинал с заявления о том, что «с него хватит, он прекращает работу и дезертирует». Требовалось немало усилий, вплоть до окриков, чтоб привести Ш. в «рабочее состояние». О психологическом над ломе Ш. пишет и американская проститутка Дж. Чавез в своей книге, посвященной Ш.: «Что я увидела, представляло собой развалину человеческого существа. Состояние его здоровья было ужасно с психической и физической точки зрения, он пил днем и ночью. Он просыпался среди ночи, вставал и выпивал глоток водки. Трудно было поверить, что он когда-то был таким важным. Он всегда вел жизнь, которая была ложью. Он никогда не доверял никому, даже своей собственной семье. Я знала, что это так, потому что я сама была проституткой».

По мнению одного из бывших советских разведчиков, измена этого «баловня советского режима» — явное свидетельство нравственного кризиса и разложения элиты СССР, начавшейся в середине 70-х гг.

Резидент КГБ, не подчинившийся приказу Центра и продолживший работу по Ш., успешно продолжил карьеру и стал одним из руководителей советской разведки. Председатель КГБ Ю.В. Андропов в беседе с ним признал ошибку руководства страны

и свою лично. Это же признание сделал А.А. Громыко, в отношение которого не было сделано никаких «оргвыводов».

Жена Ш. после его бегства была срочно вывезена в СССР, в аэропорту на вопрос американских эмиграционных служб заявила, что покидает США добровольно, без принуждения со стороны советских властей. Она глубоко переживала измену мужа, начала злоупотреблять спиртным, принимала наркотики. В конечном счете, не выдержала одного из психологических кризисов и покончила жизнь самоубийством.

Ш. умер в 1998 г. в своем доме в окрестностях Вашингтона в полном одиночестве. На его похоронах присутствовало несколько сотрудников ЦРУ. Узнав об обстоятельствах смерти Ш., один из американских сенаторов заявил: «Человек, столько сделавший для нас, в конце жизни оказался никому не нужен. Это — позор для Америки!»

Шеин Александр Николаевич, 1955 г. рождения, урож. г. Рубцовска Алтайского края, матрос Военно-Морского Флота СССР.

Окончил среднюю школу. Был судим за хищение. Призван в армию в мае 1973 г. Проходил службу на противолодочном корабле «Сторожевой», имел 13 дисциплинарных взысканий. Наиболее активный пособник заместителя командира корабля по политической части капитана 3-го ранга В.М. Саблина (см. соотв. ст.), организовавшего на «Сторожевом» мятеж. Ш. участвовал в аресте командира А.В. Потульного, насильно удерживал его в изоляции от команды.

Вместе с Ш. В.М. Саблина поддержали лейтенанты В.И. Вавилкин и В.К. Дудник, мичманы В.М. Бородай, В.Г. Величко, А. Гоменчук, В.А. Калиничев, А.Т. Хомяков, старшина А.В. Скиданов, матросы В.Н. Аверин, М.М. Буров, Н.Ф. Саливончик, Г.В. Сахневич.

Все указанные военнослужащие были осуждены военным трибуналом. Ш. был привлечен к судебному разбирательству вместе с В.М. Саблиным. Был осужден на 8 лет лишения свободы.

Шеин Борис Михайлович (?—1634), боярин и воевода.

Ш. начал службу при дворе Бориса Годунова, стал членом Боярской дум» ы, вначале в качестве окольничего, затем — боярина. В 1609–1611 гг. руководил обороной Смоленска от польско-литовских интервентов, которыми командовал сам король Сигизмунд. После падения города оказался в плену, где пробыл восемь лет. По некоторым источникам, в заточении дал клятву никогда не обнажать меча против польского короля.

В 1618 г. Ш. вернулся в Россию вместе с другими высокопоставленными пленными. Занимал различные придвор ные и думские должности. Летом 1632 г. назначен главным воеводой русской армии при походе на Смоленск.

Ш. неудачно начал кампанию — слишком долго и неумело вел войска к Смоленску. Путь в 384 версты занял у него целых четыре месяца. За это время литовский гарнизон был усилен. К тому же в результате медлительности Ш. Россия упустила выгодную для себя политическую ситуацию: война была начата в условиях очередного польского бескоролевья после смерти Сигизмунда III. Теперь же на престол Речи Посполитой был избран Владислав IV, тут же поспешивший на помощь осажденному городу.

После похода к Смоленску Ш. начал обстоятельную подготовку осады (вокруг города были возведены остроги с теплыми избами, вырыты валы). Однако кольцо блокады было с изъянами: в город периодически проникали военные отряды поляков и целые обозы с продовольствием. За все время боевых действий Ш. не предпринял ни одной серьезной попытки решительного штурма. После почти полугодовой подготовки приступа 26 мая 1633 г. он попытался его начать, но подведенный подкоп был взорван крайне неудачно, обрушив град камней на свои же полки.