Кто прячется в камине?

В зимней чаще всегда царствуют холод и метель. Сердитая пурга засыпает снегом вечнозелёную хвою, покрывает стволы и ветки инеем, тонкой коркой льда, убаюкивая, погружая в долгий зимний сон.

Лучи солнца не освещали этот лес: им было не продраться сквозь плотные хитросплетения ветвей и иголок, поэтому глушью владел мглистый

Звуков живой природы здесь было не услышать: птицы и звери прятались в своих норах и гнездах, ожидая теплых времён, зато ледяной свист ветра и жалобный стон вьюги пели свою песнь, кажется, от начала веков.

Именно эта песнь, отдаваясь набатом в ушах, страшила одинокого путника, пробиравшегося сквозь эти леса.

Ноги его все время вязли в сугробах, в глаза били льдинки и комья снега, мешая разглядеть безопасную дорогу. Один неверный шаг позволит лицом к лицу познакомиться с местной флорой. Ветки елей, покрытые смолистыми иголками и ледяной коркой, били по лицу, кололи руки даже сквозь вязаные варежки.

Он почти ничего не видел.

Холод уже давно пробрался под одежду, вовсе не подходящую для таких прогулок: ботинки на меху, теплое пальто, брюки да шапка, все время норовившая съехать на бок. Тяжелые от усталости и налипших снежинок веки смыкались, поддаваясь колыбельной ветров, но странник продолжал свой нелегкий путь.

Вдалеке виднелись лишь снег и деревья – пейзаж, ставший уже привычным глазу, заставлявший сердце в обречённости биться слабее.

Снова ель, сосна, сугроб… Второпях путник не заметил торчавший изо льда корень и, споткнувшись, упал в мягкий снег. Долго ли он пролежал в сугробах, было не ясно, да только пурга уже успела укутать его тонким покрывалом.

Вставать не хотелось, но огонек надежды – единственный источник тепла, что здесь был, не позволял ему уснуть. Странник встал на ноги, отряхнулся, протёр лицо и, осмотревшись ослабевшим взглядом,

Она была его единственным спасением. Дыхание сбилось, и от радости парень рассмеялся во весь голос, нарушая холодную симфонию вьюг. Полубегом полуползком он кое-как добрался до заветной двери, выглядевшей прочно, несмотря на общий удручающий вид конструкции. Сейчас путник молился только об одном: чтобы она была не заперта. К счастью, хижина решила не оставлять его умирать на пороге и, не устояв под напором, впустила изнуренного человека внутрь.

Оглядевши свое пристанище, он первым делом крепко-накрепко запер скрипучую дверь и, выдохнув, упал на деревянный пол, привалившись спиной к бревенчатой стене. Первым делом он заметил старые санки с металлическими полозьями, что висели у самого входа на криво забитом гвозде. Странно, но хвоей в доме пахло даже больше, чем на улице. «Наверное, это потому, что при строительстве использовали сосновые бревна и доски» – думалось страннику.

Избушка не выглядела заброшенной, скорее наоборот – весьма обжитой. Всего в ней было две комнаты: зала и кухня. В зале находился камин, выложенный из серого камня и украшенный ветками падуба. К великой радости парня, рядом аккуратной пирамидкой лежали дрова, а на каминной полке, возле старинной лампы и красных, давно прогоревших свеч, обнаружились спички. Когда огонь занялся, уставший от долгого розжига путник облегченно опустился в кресло-качалку, стоявшее рядом с очагом. «Видимо, прошлый хозяин любил почитать у огня», размышлял юноша, поднимая старую книгу с кресла, прежде чем сесть. Он укутался серым узорчатым пледом, оставленным там же и, рассмотрев печатное издание, с улыбкой открыл всем известную «Рождественскую песнь» Чарльза Диккенса.

Конец ознакомительного фрагмента.