КТО РЕПРЕССИРОВАЛ В 30-х БРАТЬЯ БЕРМАНЫ? СТАЛИН? ИЛИ... Том 9.
Шрифт:
Да, — это было начало большого Краха, большой Катастрофы заговорщиков-троцкистов. Эту ситуацию с обоснованной шпиономанией ещё усугубляла активная политика Гитлера, который фантастическими темпами выводил Германию из разрухи в сильнейшие страны планеты, и, будучи уверенным в принципиальной поддержке его лидерами ведущих западных стран, уже планировал смелые маневры. В это время, 1 марта 1936 г., Сталин согласился дать интервью председателю американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейпес» Рою Уилсону Говарду, в котором как раз обсуждался тревожный вопрос надвигающейся очередной мировой войны — Р. Говард: «Какова будет позиция Советского Союза в случае, если Япония решится на серьёзное нападение против Монгольской Народной Республики?»
Сталин: «В случае, если Япония решится напасть
Говард: «СССР опасается, что Германия и Польша имеют направленные против него агрессивные намерения и подталкивают военное сотрудничество, которое должно помочь реализовать эти намерения. Между тем Польша заявляет о своём нежелании разрешить любым иностранным войскам использовать её территорию как базу для операций против третьего государства. Как в СССР представляют себе нападение со стороны Германии? С каких позиций, в каком направлении могут действовать германские войска?»
Сталин: «История говорит, что когда какое-либо государство хочет воевать с другим государством, даже не соседним, то оно начинает искать границы, через которые оно могло бы добраться до границ государства, на которое оно хочет напасть. Оно их находит либо при помощи силы, как это имело место в 1914 году, когда Германия вторглась в Бельгию, чтобы ударить по Франции, либо оно берет такую границу "в кредит", как это сделала Германия в отношении Латвии, скажем, в 1918 году, пытаясь через неё прорваться к Ленинграду».
Говард: «Во всем мире говорят о войне. Если действительно война неизбежна, то когда, мистер Сталин, она, по-Вашему, разразится?»
Сталин: «Это невозможно предсказать. Война может вспыхнуть неожиданно. Ныне войны не объявляют. Они просто начинаются».
Поэтому Сталин, внимательно наблюдая за Гитлером и его грозными высказываниями, страховался, искал союзников против Гитлеровской Германии, поэтому-то и был подписан «Пакт о взаимной помощи» между СССР и Францией в Париже 2 мая 1935 года, который был ратифицирован французским парламентом 27 февраля 1936 года. Сталин на этот пакт возлагал большие надежды, поэтому про этот пакт рассказал Говарду и подчеркнул: «Этот пакт является известной преградой для врагов мира».
Это была неизбежная дорога «проб и ошибок», как показали последующие события — этот пакт никакой особой роли не сыграл, но Сталин в этом случае поступал правильно.
Говард: «Если вспыхнет война, то в какой части света она может разразиться раньше? Где грозовые тучи больше всего сгустились — на Востоке или на Западе?»
Сталин: «Пока наибольшую активность проявляет дальневосточный очаг опасности. Возможно, однако, что центр этой опасности переместится в Европу. Об этом говорит хотя бы недавнее интервью господина Гитлера, данное им одной французской газете. В этом интервью Гитлер как будто пытается говорить миролюбивые вещи, но это своё "миролюбие" он так густо пересыпает угрозами по отношению к Франции и Советскому Союзу, что от "миролюбия" ничего не остается».
Через 6 дней после этого интервью — 7 марта 1936 года германские войска вошли в Рейнскую область и присоединили её к Германии. Западные лидеры формально, на словах осудили Гитлера, но никаких реальных мер против него не приняли, ждали — когда он ещё больше окрепнет, усилиться и реализует свою старую убежденность — пойдет на Восток, на Польшу, Чехию и СССР.
Логично, что в СССР тема заговора и шпиономании после этого приобрела ещё большую остроту, к тому же принадлежность к коммунистической партии вовсе не была гарантией от предательства, все ещё хорошо помнили политическую «гибкость» самого Ленина — недавний заразительный пример его сотрудничества с Германией против России во время Первой мировой войны. А по убеждению многих старых ленинцев — Сталин предал революцию и узурпировал всю власть, так что повод и оправдание были весомые. Сталин прекрасно помнил 1917 год, все примененные тогда вначале масонами, а затем марксистами-террористами
И понятно желание Сталина в этой ситуации срочно навести порядок внутри страны, избавиться от различных подозрительных и ненадежных лиц в руководящей партии и в различных структурах власти, и тем более от заговорщиков-троцкистов. К концу марта 1936 года органами НКВД было арестовано 508 троцкистов.
Пока ещё не арестованный Гершель Ягода панически метался в поисках ответа на вопросы — что делать, чтобы не разоблачили? Как этот смертельный разоблачительный процесс следствия остановить или изменить его направление? И начал мудрёно «маневрировать» — изобразив рьяную работу, Ягода попытался перехватить инициативу и 25 марта в докладной записке на имя Сталина предложил 308 избранных им троцкистов отправить в отдаленные лагеря, а "причастных к террору" троцкистов он предлагал расстрелять. При этом Ягода явно надеялся, что это он будет решать «причастен» или нет, и это его сотрудники будут выбивать из арестованных причастность. Таким незамысловатым способом Ягода пытался выслать подальше тех троцкистов, которые много знали и могли выдать многих, от которых «дорожка» неизбежно привела бы к нему.
С учётом арестованных в 1935 году большого количества троцкистов и теперь у Сталина должен был возникнуть закономерный вопрос: «А сколько их ещё — неразоблаченных троцкистов есть в различных советских ведомствах и организациях?» И в этом ракурсе на готовящуюся с 1934 года Конституцию Сталин посмотрел с другой стороны — как на дополнительный инструмент «чистки», как на метлу или на грабли, выгребающие нерадивых руководителей различных уровней. И в том же интервью с Роем Говардом Сталин произнес необычные, угрожающие кому-то слова:
«Как уже было объявлено, по новой Конституции выборы будут всеобщими, равными, прямыми и тайными. Построил ли ты или не построил хорошую школу? Улучшил ли ты жилищные условия? Помог ли ты сделать наш труд более эффективным, а нашу жизнь более культурной? Не бюрократ ли ты? Таковы будут критерии, с которыми миллионы избирателей будут подходить к кандидатам, отбрасывая негодных, вычеркивая их из списков, выдвигая лучших.
Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти».
Это в руках Сталина Конституция и мнение народа на выборах должны были стать хлыстом против кровавых ветеранов революции, а теперь против бездарных управленцев и подлых заговорщиков.
В это же время, в феврале-марте Николай Бухарин путешествовал по Европе. Сталин командировал его, как доверенного единомышленника, для выполнения важной для марксистов-коммунистов миссии — договориться о покупке архива Маркса и Энгельса, принадлежащего немецким социал-демократам. А Бухарин в Европе звездился как основной оппонент, оппозиционер Сталину, заговорщик. Он посетил Прагу, Берлин, Париж и ряд других европейских городов, где встречался с социал-демократами, бывшими большевиками, иностранными коммунистами. «Весной Бухарин предпринял длительную поездку за рубеж, побывал в Германии, Франции, Голландии. 3 марта он приехал в Прагу и выступил с лекцией перед эмигрантами из России. Зал был переполнен. Появившись на трибуне, Бухарин исполнил «узнавательный» масонский знак. Те, кому следовало, теперь не сомневались, что из советской России, где было так неспокойно и тревожно, наконец-то прибыл свой человек, — рассказывал в своей книге «Возмездие» Н. Кузьмин. — В воспоминаниях Анны Лариной (она приехала к нему в Париж) рассказывается, что друзья уговаривали Бухарина стать невозвращенцем, остаться во Франции. Он ответил решительным отказом.