Кто съел кенгуру?
Шрифт:
— Я и помогаю, — рассердился я. — Что случилось-то?
— Его милиция ночью привела из зоопарка.
— Тьфу ты! Да как он туда попал ночью-то?
— Никто пока не знает. Я говорила тебе, что он может натворить дел.
— А я что могу тут поделать? Я же не посылал его туда. Откуда я знаю, что он придумал?
— Ладно, пока, — обиженно сказала Светка.
Попрощаться-то попрощалась, но трубку класть не спешила. Видно, чего-то ждала, может быть, что я буду извиняться. А с какой такой стати, будто я виноват в чем-то. Извиняться я не стал, но трубку все-таки тоже не повесил, ждал, что она скажет
— Приходи завтра обязательно, — попросила Светка.
— Конечно, обязательно, — пообещал я.
— Пока, — еще раз сказала она.
Я тоже попрощался и на сей раз повесил трубку. Поднял глаза и вздрогнул, чуть не вскрикнул. В дверном проеме комнаты родителей белым привидением стояла мама в длинной ночной рубашке.
— Ты меня заикой сделаешь, — произнес я.
— Куда собрался? — прозвучало в ответ.
— К Светке в зоопарк, это она звонила.
— Не ври, Света так поздно не звонит.
— Ну правда, мам, Светка. Хочешь, проверь, позвони ей.
— Даже если так, пока не приедет отец, ты из дома носа не высунешь. И не думай.
Мама повернулась и ушла к себе в комнату. Я пошел к себе.
Утром по субботнему обычаю я встал не рано. А куда спешить-то? Это Светка встает ни свет ни заря и едет в зоопарк ухаживать за своим питомцем. А мне что, даже Тамерлан привык к моему расписанию. Лениво выгуливая его по субботам и воскресеньям, я часто думаю, что Светка уже машет метлой, или гребет лопатой, или насыпает корм, или еще там что-то делает со своим тапиром. Короче, пока я валяюсь в постели, пасу бультерьера и завтракаю, Светка завершает все дела, которые сама на себя навесила. Когда же я приезжаю в зоопарк, этак где-нибудь около часу дня, она уже в полной боевой готовности стоит у пруда напротив главного входа.
Я думал, куда нам отправиться в тот день, везде мы вроде уже были, и билетов мне родители давно никуда не покупали. Ничего я лучше не придумал, как пройтись от зоопарка переулками до Тверского бульвара и зайти там перекусить в «Макдональдс». Деньги у меня были, отец часто подкидывает тысяч пятьдесят, а то и сотню, порой не говоря маме. Вот только этот «Макдональдс» я ненавижу, какая-то школьная столовая, а не кафе, но Светке нравится, она будет довольна. А там посмотрим.
Выгуляв Тамерлана, я вернулся домой, услышал очередное «Саша, иди есть» и, позавтракав, стал собираться в зоопарк. Не тут-то было.
— Никуда не пойдешь, — сказала мама, встав у входной двери со сложенными на груди руками. Я уж и забыл про ее ночные угрозы, точнее, не принял их всерьез. Мама любила Светку и никогда не препятствовала нашим встречам.
— Ну, ма-ам, мне же к Светке, — попытался я сыграть на ее уважении к моей подруге.
— Никуда, — отрезала мама. — Я не знаю, куда ты ходишь, где ты бываешь. Пусть отец решает, как быть дальше. А пока — никуда.
— Мам, ну к Светке, — попытался я убедить ее еще раз.
Мама отрицательно помотала головой и добавила:
— Может, ты и правда поедешь к Свете, а куда потом — неизвестно. Лучше я ей сама вечером позвоню, все объясню, она девочка умная — поймет.
«Этого только не хватало!» — подумал я, бросил на диван куртку, которую держал в руках, собираясь одевать, и пошел в свою комнату.
На улице светило
Черт с ними, со снегокатом и с погодой в конце концов, но лезть в мои отношения со Светкой мама не имела права. И раз уж я взялся за дело, надо было доводить его до конца. Наверняка ночные похождения Лешки были связаны с происшествием в зоопарке. Я должен был узнать о них как можно скорее. Да и что подумает Светка, когда я опять не приду?
Я сидел и ломал себе голову, что же делать. Выручил друг и случай.
В комнату заглянула мама.
— Вынеси ведро, — сказала она, — второй день в нем мусор. Не хватало, чтобы у нас опять завелись тараканы.
Выносить ведро и правда домашняя обязанность моя и папы, мы всегда стараемся ее свалить друг на друга, хотя мусоропровод рядом на лестничной клетке. Но папа был в командировке.
Я уныло поплелся на кухню, взял ведро и вышел из квартиры. А сам все думал, как бы мне сбежать к Светке. Я уж выкинул мусор и закрывал крышку мусоропровода, как вдруг догадался: ведь я уже вышел за дверь! Так стоит ли возвращаться. Правда, я был в домашних тапочках и без куртки, даже без свитера, в одной лишь майке. Но первый шаг к свободе был сделан, и меня понесло.
Я спрятал мусорное ведро за трубу мусоропровода. Открыл дверь на запасную лестницу и побежал вниз, не вызывая лифта. Мне и бежать-то надо было только один этаж, потому что прямо подо мной жил Максим.
Мне везло. Дверь на звонок вышел открывать именно он. За ногами хозяина топтался и пыхтел, тараща на меня бульдожьи глаза, его тезка.
— Макс, — сказал я, — мне нужно из дома смотаться, а мать не пускает. Вынеси какую-нибудь шкуру.
Макс понял меня с полуслова. Не прошло и минуты, как он вернулся с перекинутым через руку пальто, правда не совсем зимним, а скорее осенним, так называемым демисезонным. В другой руке он держал пару старых поношенных сапог. Я его поблагодарил. С трудом натянул сапоги, они мне были маловаты и жали. Пальто тоже было не по размеру — все-таки Макс меня немного помельче, — из-под рукавов сантиметров на семь, а то и больше, выглядывали голые руки. Но выбирать не приходилось, решил делать — делай.
Пока Макс бегал мне за одеждой, я уже успел вызвать лифт. И он как раз подошел, когда я втиснул себя в сапоги и пальтишко. Заходя в лифт, я еще раз пожал Максу руку.
— Вечером все верну, — сказал я.
— Не надо, — улыбнулся мой друг, — я матери сказал, что бомжу несу.
Тут над головой за потолком хлопнула дверь, я решил, что это мама, и поскорее нажал в лифте кнопку первого этажа. Двери закрылись, я поехал.
На улице я не стал отходить далеко от дома, а прямо из подъезда свернул за угол направо, благо у нас подъезд угловой, — это чтобы меня мама не разглядела в окно или с балкона. Я пробежал еще немного вдоль стены и только потом направился к метро. На подходе к нему я сообразил, что у меня нет ни жетончика, ни проездного, ни денег. На всякий случай я обшарил все карманы, нигде ничего не было, кроме бумажки от жвачки.