Кто скажет правду президенту. Общественная палата в лицах и историях

Соловьев Алексей Николаевич

Отголоски дела Юкоса

Общественная палата никак не могла обойти стороной две громких истории людей, причастных к скандально известному делу «Юкоса».

Экс-президент «Юкоса» Василий Алексанян, обвиненный в отмывании денежных средств, был арестован в апреле 2006 года и помещен в следственный изолятор. Во время медицинского обследования выяснилось, что у него рак печени, туберкулез и СПИД, к тому же он начал терять зрение. Адвокаты пытались добиться изменения меры пресечения подзащитного, аргументируя это тем, что состояние здоровья Алексаняна попадает сразу под три пункта перечня заболеваний, освобождающих от заключения в СИЗО, однако суд оставил

кассационную жалобу без удовлетворения. На основании заключения консилиума Алексаняна госпитализировали в один из специализированных стационаров, при этом суд оставил подследственному прежнюю меру пресечения – нахождение под стражей. Алексанян был и в клинике под круглосуточной охраной. Что мешало суду выпустить смертельно больного человека под залог или под подписку о невыезде, остается загадкой.

В феврале 2008 года в Палату поступило обращение адвоката Алексаняна Елены Львовой, в котором она просила о помощи. Но еще раньше Николай Сванидзе, Анатолий Кучерена и Леонид Рошаль решили самостоятельно разобраться в ситуации. Они побывали в клинике, пообщались с больным и лечащими врачами, встретились с представителями Федеральной службы исполнения наказаний и прокуратуры, провели консультации с адвокатами обвиняемого и независимыми медицинскими экспертами. Общественники не собирались подменять следствие и вникать в нюансы уголовного дела. Их задача состояла в том, чтобы выяснить, соответствует ли информация, предоставленная адвокатами Алексаняна, истине, правда ли, что смертельно больному человеку не дают возможности проходить необходимый курс лечения, так как это невозможно в условиях заключения.

Череда долгих консультаций, разбирательств и встреч, письма во все возможные инстанции с просьбой изменить меру пресечения привели к тому, что в декабре 2008 года суд принял решение освободить Алексаняна из-под стражи под залог. Безусловно, вмешательство членов Палаты, правозащитников, известных деятелей искусства заставило представителей силовых ведомств и судейского корпуса по-новому посмотреть на ситуацию. Не исключено, что не последнюю роль в этом сыграла позиция президента Медведева, который как профессиональный юрист не раз обращал внимание на необходимость гуманизации системы наказаний. К сожалению, через два года Общественной палате пришлось привлекать внимание власти еще к одному скандальному делу: юрист Магнитский умер в следственном изоляторе из-за того, что ему не была оказана своевременная медицинская помощь. Но об этом несколько позже, сейчас я хотел бы вернуться к делу «Юкоса» в той его части, которая касается бывшего юриста компании Татьяны Бахминой.

Напомню хронологию событий. В декабре 2004 года Бахмина была задержана по обвинению в присвоении имущества и активов одной нефтяной компании на сумму более восемнадцати миллиардов рублей. Весной 2006 года Симоновский районный суд Москвы приговорил ее к семи годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима (судья, читая приговор, упомянула о колонии строгого режима, но затем это было объявлено оговоркой – женщин в России направляют только в колонии общего режима). Дело Бахминой получило общественный резонанс в 2008 году – мать двух маленьких детей и к тому моменту уже отсидевшая практически четыре года в колонии, снова ждала ребенка.

В Интернете развернулась гражданская акция по сбору подписей с требованием облегчить участь женщины. Думаю, это не было специально срежиссированной акцией или продуманным пиар-ходом, а произошло стихийно. Преступление ее носило экономический характер и вряд ли она была социально опасна, в большой игре, которую вели руководители «Юкоса», Бахмина скорее всего незначительная фигура. Вероятно поэтому люди вне зависимости от политических взглядов и социального положения поднимали свой голос. Однако ситуация была не однозначной. Находились и те,

кто спрашивал, почему, собственно говоря, Бахмину нужно освободить условно-досрочно, когда сотни, если не тысячи таких же женщин будут продолжать сидеть. Такое мнение, например, в некогда популярной программе «К барьеру!» на телеканале НТВ высказала Мария Арбатова, считающая, что сообщество правозащитников занимается исключительно частным вопросом, вместо того чтобы пытаться помочь всем.

Николай Сванидзе стал инициатором широкого обсуждения проблемы в Общественной палате. Его поддержали Анатолий Кучерена и Генри Резник как практикующие юристы хорошо знающие все недостатки российской судебной машины и ее репрессивного колеса. Анатолий Кучерена вместе с правозащитницей Марией Каннабих посетили несколько женских колоний, чтобы узнать, в каких условиях содержатся арестантки, находящиеся в таком же положении, как Бахмина. Общественники проанализировали основания, необходимые для получения условно-досрочного освобождения, и снова было подготовлено обращение в суд (Бахмина уже дважды получала отказ).

В середине ноября 2008 года группа членов Палаты направила президенту Медведеву просьбу содействовать условно-досрочному освобождению Бахминой. Свои подписи под письмом также поставили доктор искусствоведения, профессор МАРХИ Вячеслав Глазычев, главный редактор «МК» Павел Гусев, президент фонда «Холокост» Алла Гербер и Леонид Рошаль. Никто не знал, как будут разворачиваться события, прислушается ли суд к доводам защиты, общественным настроениям, позиции ведущих журналистов и правозащитников.

21 апреля 2009 года Преображенский суд Москвы удовлетворил ходатайство об условнодосрочном освобождении Бахминой, и 27 апреля она вышла на свободу. Но таких женщин, как Бахмина, еще очень много в наших тюрьмах, и задача правозащитников сделать так, чтобы этот вопрос был решен системно. Случай с Бахминой стал прецедентом, правозащитное сообщество обратило внимание власти на проблему. Люди в мантиях, наверное, осознали, что репрессивный молох нужно иногда и попридержать.

Кража, или Кому достались секреты правозащитников

Эта история не выдумка, а самая что ни на есть настоящая. Произошла она со мной накануне нового, 2009 года. Прямо в здании Общественной палаты средь бела дня у меня украли мобильный телефон. Вернее, я вспомнил, что оставил его на стойке внизу. Вернувшись через несколько минут, телефона я уже не нашел. Кругом было много народу, большая суета: одна общественная организация прямо в холле проводила презентацию своего проекта, люди подходили к стендам, общались с менеджерами организации. Я подошел к охране в надежде, что моя пропажа находится у них. Но они как назло ничего не видели. Я вернулся в кабинет и понабирал свой номер со стационарного телефона. В ответ приятный женский голос сообщил мне, что номер временно недоступен. «Украли», – понял я, так быстро не успели бы сесть батарейки, я заряжал утром. Помаявшись еще какое-то время и на всякий случай еще раз обследовав весь первый этаж, где телефон теоретически мог находиться, я, расстроенный, поехал домой.

Особенно было неприятно, что в записной книжке мобильника находились конфиденциальные телефоны известных и уважаемых людей, имелось даже несколько паролей к адресам электронной почты, которые члены Палаты доверительно мне предоставили. Попади эти данные в недобрые руки… В общем, моя рассеянность могла привести к тому, что важная информация могла стать всеобщим достоянием. Очень не хотелось подставлять людей, дорожащих своей репутацией и доверивших мне свои секреты. Что делать? Заявлять в милицию? Скорее всего не найдут, да и мороки не оберешься. В отделение, как на работу ходить придется, а это нервы и время, которого и так в обрез. Не проще ли купить новый телефон и восстановить потерянные номера?