Кто стреляет последним
Шрифт:
«Ну и жизнь у этих «новых русских»!» — подумал Вадим и пожалел, что не знал о таком радиомаяке раньше: матери бы его или вшить в кармашек Аленки…
Пришлось раскошелиться. Выйдя из магазина, Вадим выбросил в урну футляр и ненужный крепеж и позвонил Меркулову, чтобы сообщить о радиомаяке. Правильнее, конечно, было бы позвонить в МУР, но из муровцев Вадим был знаком только с Яковлевым, входившим в бригаду Турецкого, телефона Яковлева у него не было, и Вадим решил, что Меркулов лучше знает, кому нужно передать частоту радиомаяка. Так и получилось: Меркулов записал метры и килогерцы, продиктованные Вадимом, и, поблагодарив, сказал,
И теперь, в гараже, Вадим повертел в руках эту драгоценную, как золотое кольцо с бриллиантом, таблетку, потом нашел небольшой, но сильный магнит, с помощью которого вылавливал упавшие внутрь двигателя шайбы и гайки, и примотал его к радиомаяку изоляционной лентой. Для пробы приложил к двери «Запорожца» — держалось крепко.
Вадим запер гараж и, таясь, приблизился к дому, из окна которого люди Марата следили за его квартирой. Где-то здесь, позади дома, не на глазах, должна была стоять их машина. И может быть, не одна. Это было бы хуже. Но ему повезло: метрах в пятидесяти от дома стояла бежевая «шестерка» со знакомым Вадиму номером — она шла вчера впереди колонны, никаких других машин поблизости не было. Он пошел к «шестерке», нагнулся, как бы завязывая шнурок кроссовки, и прилепил магнит с радиомаяком на внутреннюю сторону заднего бампера.
Вот теперь все.
Можно было уже не прятаться. Без трех минут одиннадцать.
Все.
Вадим ожидал, что его перехватят тотчас же, как только он вывернет из-за угла. Но ничего не произошло. Двор был пуст, как и всегда в этот предполуденный час. Те, кто работал, были на работе, а хозяйки бегали по магазинам и готовили обед.
Вадим внимательно осмотрелся. «Наружка» не просвечивалась. Не было и людей Марата.
Он подошел к своему подъезду и сел на верхнюю ступеньку крыльца. С беспокойством подумал: «Неужели убрали слежку?» И тут же увидел, как из подъезда дома напротив вывалились два бугая и устремились к нему, на ходу что-то дожевывая. Подбежав к крыльцу, они остановились и уставились на Вадима, словно не веря своим глазам.
— Ну, вы кадры! Те еще! — проговорил он. — Я пятнадцать минут жду. Уже хотел уходить. Я вот скажу Марату, как вы работаете, он вам яйца поотрывает.
Оба, как по команде, выхватили пистолеты и направили на Вадима.
— Ну-ну, полегче! — предостерег он. — Уберите — увидят!
Один из них полой куртки прикрыл пистолет от постороннего взгляда, другой спрятал оружие, приказал:
— Встань! Руки за голову!
Тщательно обыскал Вадима, потом пробежал через двор и скрылся за углом соседнего дома. Минуты через три оттуда появилась бежевая «шестерка» и остановилась у подъезда. Вадима затолкали на заднее сиденье, один — с пистолетом — сел рядом, другой — за руль. Машина резко взяла с места.
«Неужели не завяжут глаза?» — удивился Вадим. Это могло быть плохим знаком. «Нет, — успокоил он себя. — Сначала должны позвонить». И точно: на выезде из поселка «шестерка» остановилась возле одного из огромных новых домов, наступавших на предместье со стороны Москвы, водитель всунулся под прозрачный колпак таксофона и взял трубку. Разговор был коротким, не больше минуты. Вернувшись, водитель бросил напарнику:
— Угни его!
Машина двинулась к кольцевой.
— Пригнись! — приказал напарник Вадиму. — Поднимешь башку, получишь по кумполу. Фонарь спереди уже есть, будет и сзади. Понял?
Получить рукояткой пистолета по
Наконец «шестерка» затормозила, водитель посигналил. Вадим услышал лязг отворяемых железных ворот. Машина миновала ворота и снова остановилась.
— Вылезай!
С трудом разогнув затекшую спину, Вадим выбрался из салона. Быстро, внимательно огляделся. Они были внутри просторного, не меньше гектара, двора, обнесенного высоким забором с кирпичной будкой вахты при въезде. То тут, то там стояли разукомплектованные бензовозы и грузовики — с разбитыми лобовыми стеклами, на спущенных шинах, а то и вовсе на дисках. В глубине двора, темнели бетонные боксы и приземистое здание мехмастерских.
Это была какая-то автобаза, не выдержавшая натиска новых времен и брошенная прежними хозяевами на произвол судьбы. К автобазе издали подступали белые блоки двенадцати и шестнадцатиэтажных домов. Но сколько Вадим ни напрягал память, он так и не смог даже приблизительно определить, в каком районе эта автобаза. Это могла быть и Варшавка, и Нагатино, и Бибирево: пейзаж окраинной Москвы не отличался своеобразием.
Под навесом в дальней части двора Вадим увидел несколько легковых машин, в основном «Жигули». Возле новой «девятки» цвета «мокрый асфальт» расхаживал с тряпкой, полируя стекла, какой-то коренастый мужик. В нем Вадим узнал Николая.
«Вот, значит, куда Марат забрался!..»
Вадим отметил: удачно, место глухое, все подъезды просматриваются. Нелегко придется милицейской «наружке». Но это было уже не его проблемой. Все, что мог, он для них сделал. Вадим понимал, что ни на какую помощь со стороны рассчитывать сейчас не может. Он мог рассчитывать только на самого себя.
На вахте Вадима еще раз обыскали, потом повели через двор. Когда были уже на середине двора, сверху послышался гул двигателей и характерное посвистывание вертолетных винтов: чуть в стороне от автобазы прошел легкий «МИ-1», заложил вираж и свернул к югу.
— Не менты? — спросил водитель бежевой «шестерки».
— Нет, — ответил рослый охранник, сопровождавший их. — Часто летают. И вертолеты, и самолеты. К параду готовятся — к Первому маю.
— Первое мая — не праздник, — заметил водитель.
— Ну, к Девятому…
«Какой здесь может быть аэродром?» — подумал Вадим. И понял: Тушино. Вот, значит, где была эта автобаза.
Они пересекли двор, в здании мехмастерских миновали гулкий пустынный цех с токарными и сверлильными станками и оказались в большом зале, отгороженном от цеха стеной из стеклоблоков. В углу зала стоял черный офисный стол полукругом, рядом на таком же черном приставном столе теснились телефонные аппараты с кнопочным набором и что-то вроде селектора. А за столом в черном кожаном кресле с высокой спинкой сидел Марат. Он, как всегда, был в ковбойке, в обычной своей кожаной курточке с подвернутыми рукавами, на покрытой рыжеватыми волосами руке поблескивал «Роллекс».