Кто стучится в дверь
Шрифт:
– Да. Жигуленок. «Пятерка» темно-синяя. На ней и уехал.
Почти сразу же после этих слов за приоткрытой дверью раздались шаги, позвякиванье, потом грохот и злобная ругань. «Приперся!» – прошептал старик, вытягивая шею. Григорьев метнулся в коридор, притаился у двери.
На площадке стоял довольно молодой парень в каких-то обносках. В одной его руке был пакет, другой он шарил по карманам – видимо, искал ключи. Увидев боковым зрением стоящего за дверью Григорьева, парень втянул голову в плечи, но не повернулся: просто прекратил все свои действия и стоял, словно
Григорьев шагнул на площадку. Парень встретил его затравленным взглядом.
– Ты чего такой напуганный? – добродушно спросил Григорьев. Сам он, тем не менее, напрягся: похоже, этот Фатеев в любую секунду мог пуститься наутек.
– К тебе человек-то пришел! – сообщил старик из-за спины Григорьева. Раздался громкий звон. Пакет выпал из рук Фатеева, а парень, резко развернувшись, бросился вниз. Григорьев, конечно, рванул за ним.
Разумеется, силы были неравные. Тренированный майор догнал Фатеева уже на третьем этаже. Однако пришлось повозиться: парень сопротивлялся изо всех сил. Он отбивался, матерясь и охая – на площадке открылись все двери, чьи-то головы свесились с верхних этажей, прекратились даже жалобы на кухонную каторгу. Наконец, Григорьев свалил Фатеева на пол, заломил руку и для верности стукнул кулаком по голове. Стукнул не сильно, но голова мотнулась как неживая. Фатеев затих.
– Опять напился!
– Украл поди чего!
Зрители пришли в себя и начали комментировать происходящее. Григорьев приподнял Фатеева за плечи. Глаза его были закрыты, он хрипло дышал, но алкоголем от него не пахло. Пахло чем-то кислым, несвежим, гнилым, но то, что Фатеев не пил ни сегодня ни вчера – это было точно.
– Расходимся, граждане! – сурово сказал Григорьев, но не на тех напоролся.
– Щас!
– Командир нашелся! Кто это у нас под красным знаменем раненый идет?
– А не вызвать ли милицию? Не убил ли этот гаврик нашего Максимку?
Фатеев то ли застонал, то ли всхлипнул, но прикидываться не стал. Открыл глаза, потом поднялся на ноги.
– Пошли! – Григорьев подхватил его и подтолкнул к лестнице. Фатеев послушно двинулся. Один ботинок у него слетел, нога оказалась босой. Так они доковыляли до пятого этажа. Снова продолжились поиски ключей, но безрезультатно. Наконец, Фатеев сообразил: нагнулся, сдвинул коврик, достал ключ. «Забыл» – пробормотал он. Дверь открылась, выпустив наружу целое облако прокуренного воздуха. Григорьев шагнул вперед. Для этого ему пришлось обойти лежавший в луже пакет. Майор остановился, шагнул назад, приоткрыл пакет рукой: там лежали две разбившиеся бутылки. Водка была дорогой.
В квартире был полный разгром. Не хватало только змей или крыс, впрочем, Григорьев бы не поручился. Стояли и лежали какие-то старые матрацы, табуретки, коробки, валялись газеты, изъеденные мышами книги. Обои были сорваны, в линолеуме зияли огромные дыры, сквозь которые проглядывал голый бетон. По бетону бегали тараканы.
Фатеев, постанывая, прошел на кухню, наклонился над ржавой раковиной, пустил воду, но пить не стал – приложил мокрую холодную руку к месту, по которому его ударил Григорьев.
В
– За свет не платишь, а такую дорогую водку пьешь, – сказал Григорьев, присаживаясь на табурет прямо в дверном проеме: на всякий случай.
– Мне подарили…
– Кто же это такой добрый?
– А вы кто вообще?
– Хороший человек… А ты чего побежал-то?
– Да мало ли…
– Долги? Или ревнивого мужа боишься?
Лицо Фатеева исказилось.
– Вы меня оставите в покое? – крикнул он.
– Оставлю. Только давай поговорим.
– Это вы все делаете? – снова крикнул Фатеев.
– Что все?
– Вы кто такой?! Что-то случилось? Вы из милиции, что ли?
– Даже хуже, Максим, даже хуже… Это ты, Максим, писал письма, а? Что молчишь? Ты ведь, брат, напортачил с этими письмами… Их ведь за терроризм приняли. Ты представляешь себе срок?
– Я не писал их! – крикнул Фатеев. – Я их получил, нашел! Правда, нашел!
Григорьев выдохнул. На сердце стало легко и радостно. Вполне возможно, Левицкий даст отпуск. Давно хотелось свозить жену в Финляндию…
– Да ты садись, – мягко предложил он. – Давай поговорим.
Заиграла веселая музыка. На секунду Григорьев подумал, что у Фатеева где-то есть магнитофон, но тут же понял, что это его собственный мобильный.
– Сережа? – это Аникеев. Голос возбужденный. – Ты где?
– В Троицке.
– Копай там, Сережа, по полной! На Александрова совершено покушение!
– Когда?!
– Да сегодня утром. Уже в новостях было! Так же попытались сбить машиной, когда он с собакой гулял! В последнюю секунду увернулся – только несколько ушибов. Запомнил машину: «жигули» пятой модели, цвет темно-синий, номер был заляпан грязью, видно только, что подмосковный! Зато следы протекторов отпечатались прекрасно! И главное, Сережа! Депутат этот, наконец, признался, что разрабатывались такие излучатели на его бывшем предприятии в Троицке! Но они секретные были, поэтому в тему и не стали углубляться. Боялись, что всплывет воровство, а это ведь режимный объект был! Заказ ФСБ! Решили провести собственное расследование, но оно почему-то заглохло, я не уточнял… А между собой сотрудники называли этот прибор «Змея»! Понял? Ведь тот, кто отправлял письма, мог знать об этом! Тогда и текст становится ясным! Кто-то мстит, Сережа!
– Ты где был утром? – спросил Григорьев, нажимая отбой. Взгляд Фатеева метнулся в сторону. – Давай без глупостей! Здесь бежать некуда. А если полезешь в драку, еще раз по башке получишь. Ты где был, я спрашиваю.
– В Москве!
– Что там делал?
– Это мое дело! Встреча у меня была!
– С кем? Кто может подтвердить твои слова?
– Никто не может! Человек не пришел! Я прождал его в кафе…
– Что за человек?
– Я его не знаю!
– Интересные дела… – Григорьев усмехнулся. – Тридцатого декабря ты тоже ездил в Москву. Вспоминай, зачем.