Шрифт:
Сколько страданий может вынести один человек?
Сколько ударов судьбы можно принять и не согнуться?
Сколько раз можно подняться и идти дальше?
Ответ здесь – в моей истории.
Глава 1
«Вернуться!!! Мне нужно вернуться!!! Я должна ВЕРНУТЬСЯ!!! – Душераздирающий, не прекращающийся
Она из последних сил пробиралась по Тоннелю Возврата, сметая любые препятствия на своем пути двумя острыми мечами. От невыносимой боли тело раздирало на части, кровь ручьями стекала по рукам и ногам. Она почувствовала, как что-то еще начинает отрываться от ее тела. Чудовищная боль пронзала миллионами острых стрел!
Еще никому не удавалось пройти Тоннель и остаться в живых.
А вот она пройдет!
Без вариантов!
Она уже не понимала, что происходит. И только одна мысль с дикой яростью и остервенением продолжала биться сквозь гаснущее сознание и замирающий пульс:
Вернуться!!! Мне нужно вернуться!!! Я должна ВЕРНУТЬСЯ!!!»
19 июля 2013 г.
Дмитрий резко подскочил на постели. В барабанные перепонки неприятно въедался звук телефона. Мельком взглянул на часы – 3:20 утра. Звонок мобильника в это время не предвещал ничего хорошего. Всем друзьям и знакомым четко было вбито в голову, что после 23:00 звонить можно только в двух случаях: если случилось что-то плохое или что-то из ряда вон плохое. Звонки из разряда: «дружище, я пьян, забери меня» или «я по тебе соскучилась, решила позвонить», как правило, имели неприятные последствия в виде резкой и весьма не деликатной беседы, сопровождавшейся элементами нецензурной лексики, детально доносившей до сознания абонента – почему нельзя звонить майору специального подразделения «Альфа» в такое время суток по пустякам.
Телефон продолжал настойчиво звонить. В его назойливом звучании отчетливо слышались нотки пропадающего отпуска. Оставалось еще целых 20 дней беззаботной и беспечной жизни. Той жизни, в которой нет ни оперативных заданий, ни горячих точек, ни криков заложников, умоляющих о спасении. Но звонок телефона в 3:20 утра совершенно четко давал понять, что об отпуске можно забыть. Уверенность о безвозвратно ускользающем отдыхе укрепилась еще больше, когда Дмитрий увидел имя звонившего на дисплее.
– Слушаю! – Твердо ответил Дмитрий, отводя тоскливый взгляд от сумки с вещами, приготовленной для поездки в Испанию.
– Бартон, срочно собирай своих ребят и быстро в офис! Детали на месте! – Интонации в голосе начальника мигом развеяли остатки сна.
Полковник Игорь Николаевич Шарадин славился своим спокойствием и выдержкой среди подчиненных и коллег, чем заслужил почетное звание «непоколебимый». Обозначая проблемы или ставя задачи, он никогда не давал волю эмоциям, какие бы события или трагедии не происходили при этом. Но только не сегодня. В голосе «непоколебимого» явно угадывались замешательство и страх. А вот это не к добру. Ох, как не к добру.
Меньше чем через час «ребята Бартона» в полном сборе сидели в кабинете начальника вокруг его любимого стола. Пребывая в хорошем настроении, Шарадин любил говаривать: «Стол начальника – это Святыня, за которым принимаются
Под определением «ребята Бартона» подразумевалось шесть первоклассных сотрудников подразделения «Альфа» под руководством майора Дмитрия Александровича Бартона. В шутку коллеги называли их «великолепная шестерка», но только в шутку и только так, чтобы никто из самой «шестерки» не услышал, так как существовал определенный риск отхватить в ответ такую же шутливую, но увесистую оплеуху от любого из них.
Все «Ребята» были как на подбор – развитые, мускулистые, высокого роста, широкоплечие, подтянутые. А еще они были собранные, серьезные и очень ответственные. По крайней мере, они себя так позиционировали, потому что в данный момент картина была совсем иная. Двое откровенно спали, уронив головы на отполированный до блеска стол начальника. Один даже умудрился пустить тонкую струйку слюны на «святую» столешницу. Еще двое что-то тихо, но оживленно обсуждали между собой, хихикая и подпихивая друг друга, как школьники, задрав ноги на тот же самый святейший стол. Еще один говорил о чем-то по телефону. Сам Дмитрий стоял у окна и смотрел на ночную Москву.
Именно такую картину застал Шарадин, войдя быстрым шагом в свой кабинет. Услышав шаги, сотрудники, как по команде сели прямо в своих стульях, убрав все «посторонние предметы» со стола шефа, одновременно готовясь к неизбежной лекции о святости и неприкосновенности этой вещи.
Однако Шарадин молчал. Глава элитного подразделения сел за стол, машинально взял со стола какую-то бумагу и уставился на нее отсутствующим взглядом, по-прежнему храня молчание. Шли секунды. Дмитрий обратил внимание на то, что документ в руках начальника дрожит. Дмитрию стало не по себе. В таком состоянии полковника он никогда раньше не видел. Отойдя от окна, он сел на свободное место рядом с Шарадиным и попытался разрядить обстановку:
– У шефа дрожат руки от предстоящего задания? – Хмыкнул он, – Такое зрелище стоит того, чтобы лишиться 20-ти дней отпуска, – добавил, он с кривой ухмылкой. – Давайте, выкладывайте, что там у вас.
Шарадин вздрогнул. В любой другой день он и за эту фразочку наградил бы своим знаменитым ледяным взглядом. Но не в этот раз. Медленно оторвав взгляд от бумаги, он обвел им присутствующих. Шесть пар глаз смотрели на него с напряженным ожиданием и нарастающей тревогой, так как каждый уже успел понять – что-то не так.
Между тем, Шарадин отчетливо понимал только одно: он не знал, как подойти к предстоящему заданию и уж тем более как четко и внятно поставить задачу перед своими подчиненными. Ему было сложно даже сформулировать суть этой задачи, так как случай беспрецедентный и в истории спецслужб, пожалуй, всего мира не было подобной ситуации, сравнение с которой помогло бы найти аналогичное решение и выработать дальнейший порядок действий. Он перевел взгляд на Бартона, и с души слегка отлегло – с этим человеком любая задача казалась выполнимой, так как он отличался нестандартным мышлением, аналитическим складом ума и способностью детально прогнозировать ситуацию в будущем, основываясь на текущих событиях и предположениях.