Кто-то внутри. Книга 1
Шрифт:
Мы с Андрюшей плюхнулись на землю рядом с Петром. По большому счету, сегодняшний бой для нас был уже закончен. Мы свою задачу выполнили – остановили атаку, достаточно громко заявив о своем присутствии. А это значило, что даже если бы штабс-капитан остался жив, нас бы все равно отсюда куда-нибудь в другое место перебросили.
Как обычно после боя, я чувствовал… Да ничего особенного я не чувствовал. Ни воодушевления, ни опустошения, ни даже удовлетворения от хорошо проделанной работы. В глобальном раскладе этот бой ничего не менял. Мы всего лишь решили одну задачу из бесконечной череды задач.
До победы, до полной капитуляции противника было еще очень далеко, а мы все знали, что воевать придется именно до нее. Ни на какие компромиссные варианты, никакие мировые соглашения и даже временные перемирия и прекращение огня государь уже не пойдет.
Он слишком хорошо запомнил уроки прошлого раза.
– Что нам теперь делать? – спросил Андрюша.
Звон в ушах вроде бы стихал, но я все равно еле расслышал слова виконта.
– Тащить Петра к медикам, – сказал я.
Петр, конечно, здоровенный, но ведь и нас двое, как-нибудь донесем. А там и сестричка может встретиться, с которой у него вчера не сложилось…
Откуда-то спереди, со стороны первой линии наших траншей, послышалось раскатистое «Ура!», донеслись одиночные выстрелы. Кто-то из офицеров решил выслужиться и получить внеочередное продвижение по службе. И, чем черт не шутит, возможно даже личную благодарность от государя.
– Что происходит? – непонимающе спросил Андрюша.
– Они поднимают солдат для контратаки, – сказал я. – Точнее, уже подняли.
– Как такое возможно? Без артподготовки?
Андрюша, как я уже говорил, недавно выпустился из академии, поэтому до сих пор пребывал в плену иллюзий, что все должно делаться по учебнику. А по учебнику контратака была невозможна.
В ней не было никакого стратегического смысла – у нас была прекрасно укрепленная линия обороны, и не было резерва, который мог бы позволить нам развить успех в случае удачного прорыва линии обороны противника. Но учебники зачастую уделяют слишком мало внимания одному из основных факторов, влияющих на принятие решений в боевых условиях.
Человеческому.
А если еще точнее, офицерскому.
Там, на поле боя, аккурат перед нашими позициями, стояла инновационная боевая машина вермахта. Стояла практически неповрежденная, и наши инженеры дорого бы дали, чтобы покопаться в ее внутренностях и ознакомиться со свежими германскими разработками. Вполне вероятно, что таковое знакомство могло бы дать ощутимый толчок всей нашей оборонной промышленности, и, вне всякого сомнения, генштаб отметил бы офицеров, которые захватили бы этот трофей.
Но проблема была в том, что «мастодонт» был слишком большой, слишком тяжелый и слишком неудобный, чтобы просто отбуксировать его за линию фронта. И значит, линию фронта надо было подвинуть, хотя бы на то время, которое позволит нам изучить обездвиженную технику врага.
И даже если командование осознавало, как дорого нам обойдется такая возможность, это бы все равно никого не остановило. Ведь гибнуть будут в основном простые солдаты, крестьянские сыны, а ценность их невелика. По крайней мере, в сравнении с возможной добычей.
Бабы новых нарожают.
А я ведь даже не поинтересовался, кто непосредственно командует на этом участке…
Андрюша
– Куда вы, виконт? – поинтересовался я, хотя все и так было достаточно очевидно.
– В контратаку, граф, – сказал он. – Думаю, что огневая поддержка им не помешает.
Я лишь плечами пожал.
Вообще-то, это не наша работа – в штыковую ходить. Более того, это было прямое нарушение приказа «без нужды не высовываться», полученного нами от штабс-капитана Абашидзе еще во время первого с ним знакомства, когда он только принимал командование спецротой.
Но штабс-капитан Абашидзе был мертв, а я, хоть и старше, выше по происхождению и больше провел времени на войне, находился с Андрюшей в одном чине и приказывать ему не мог.
И примерно догадывался, к какому дьяволу он меня пошлет, если я попробую.
Поэтому я снял куртку, свернул ее, положил Петру под голову и убедился, что прямо сейчас его жизни ничего не угрожает. А потом полез на бруствер следом за Андрюшей.
Да, это было глупо, безрассудно, по-мальчишески, это нарушало все инструкции, и сам я, по большому счету, этого не хотел, но негоже своего брата по оружию одного на поле боя бросать.
Германцы, конечно, не могли ожидать нашей контратаки, но глупо было бы думать, что они окажутся к ней не готовы. Мы не преодолели и половины разделяющего нас расстояния, как заговорили их пулеметы, и солдаты вокруг нас начали падать. И не было с нами штабс-капитана Абашидзе, который мог бы поставить завесу, и не было с нами Петра, который мог бы отклонять пули.
Зато был Андрюша.
Он зачерпнул огонь от догорающих танков первой волны, перебросил его над нашими головами и обрушил на траншеи противника огненный вал. Большая часть пулеметов сразу же захлебнулась.
Откуда только у виконта силы берутся?
Впрочем, его сила в контроле стихии, а огня на поле боя было еще предостаточно. Моя же проблема заключалась в том, что я в этой ситуации мог опираться только на собственные запасы энергии, которых хватало примерно на четыре минуты интенсивного боя. И восполнить их в срочном порядке было негде, потому что все источники электричества находились слишком далеко.
Папенька способен продержаться пятнадцать минут, но он меня в два раза старше, он – великий князь, один из основных столпов, на которых держится империя, представитель старшего поколения, которое делали из другого теста. Богатыри, не мы.
Дед так вообще о нескольких часах говорил, но, во-первых, скорее всего, он просто болтал, рассказывая внуку сказки, ничего общего с реальностью не имеющие, а во-вторых, войны в его времена все же были несколько иными.
А может быть, он и правда на такие подвиги был способен, теперь уж не узнать. Да, были ж люди в то время, богатыри, не мы…
Из других средств поражения у меня с собой был лишь револьвер системы Нагана, доработанный нашими тульскими оружейниками, с семью патронами в барабане и еще горсткой в закрытом кармане, карманный двухзарядный «дэрринджер», из которого только застрелиться можно, и нож.