Кто ты?
Шрифт:
— Лексий, как там вирина память?
Секретарь вздрогнул, оторвался от переписывания данных и задумчиво почесал за ухом.
— Не знаю.
— Ну, она много тебе о себе рассказывала? О семье там, друзьях, деревне? Помнит что-нибудь из прошлого?
— Не знаю, — растерянно пожал плечами парень. — Она не очень разговорчивая. Больше слушает.
— А спрашивает о чем-нибудь?
— Да не особо. В основном о доме.
Янус встал. Подошел к окну. Солнце немилосердно сжигало остатки цветов на клумбе.
— Найди
— Так ведь денег не хватит.
— А ты Феклу рассчитай.
Лексий насупился.
— За что? И почему я? Этим управляющий должен заниматься.
Дирек развернулся к парню лицом.
— Управляющего я сам рассчитал. Так что ты теперь выполняешь его функции. А Фекла… если тебя берут на работу, то надо работать, а не намазывать лицо килограммом свеклы и расхаживать перед мной непонятно в чем.
— Может, она в вас влюбилась, — обиделся за девушку Лексий. Фекла хоть и было девкой глупой и самолюбивой, но очень уж у нее фигура ладная, грех на такую не засмотреться! Особенно спереди.
— В деньги она мои влюбилась, — отрезал офицер. — При чем в деньги несуществующие. Я на свою пенсию еле-еле дом в порядке содержать способен, разбазаривать их на подарки глупым курицам я не намерен. К тому же, что девке голову морочить, если она себе придумала невесть что. Я ей желаемого дать не могу. Ни статуса, ни подарков. Тем более, она мне нежеланна ни в каком смысле. Так что чтоб завтра же ее тут не было. А садовника разыщи поскорее. Хотя бы к концу недели.
Лексий поставил на бумаге последнюю закорючку и выдохнул. Положил лист сушиться, отставил чернильницу с пером и встал.
— А… — обернулся он уже у двери. — Управляющего-то за что?
Дирек посмотрел на него, чуть прищурившись.
— Не люблю, когда на меня доносы пишут. Понял?
Секретарь кивнул.
— Еще вопросы будут?
— Ну…жалованье-то увеличится?
Янус отрицательно покачал головой.
— Не устраивает — можешь вернуться к мэру младшим писарем.
Лексий скривился.
— Ну уж нет! Чтоб меня за каждую ошибку секли? Еще чего!
И, бурча себе под нос неприличные эпитеты в сторону мэра, он вышел.
Янус взял чистый лист бумаги и сел писать письмо.
Вира, пыхтя, тащила ведро с водой от колодца. Дарья, которая хоть и была старшей над прислугой, но сама работать не чуралась, несла два ведра, но шла куда быстрее своей подопечной.
— Да шевели же ногами быстрее! Откуда ж ты такая взялась неумеха! Куда мать твоя смотрела, когда дочь-лентяйку растила!
Вира с грохотом поставила ведро наземь.
— Не трогай родителей! Они были хорошими людьми! Неумеха — значит, моя вина, не их!
Женщина оглянулась.
— Не языком чеши, а ногами! Или ты работать и ночью хочешь?
Девушке ничего не оставалось, как побрести следом.
К ночи она все же управилась.
Но
Хлопнула за спиной дверь. Перед глазами поплыло, и девушка схватилась рукой за стену.
— Вира?
Она почувствовала чужие руки, потом плюшевую мягкость кресла. На лице оказалась вода.
— Вам лучше?
Ей вдруг захотелось увидеть Лексия. Услышать его ни к чему не обязывающий треп. Она открыла глаза и осмотрелась. Комната уже не кружилась перед глазами. Но секретаря в ней не было.
— Вам лучше? — настойчиво повторил офицер. Она вздрогнула, поспешно встала.
— Да, спасибо. Я…
— Да сидите, — на плечо легла рука, заставляя ее вернуться в объятья кресла. — Как придете в себя, посмотрите, что из сложенного на столе тряпья вам подойдет. Я посылал Феклу за одеждой, но она, кажется, неверно поняла задачу. Выберете себе одежду и можете идти.
— И все? — вырвалось у Виры удивленно. За то время, пока она сюда шла, голову посетили картины одна другой страшнее. Что ее заставят работать и ночью. Что за плохую работу выгонят из дома в чем появилась. Что за ней приехали из Тайной полиции и снова заберут в казематы… Стало дурно. Кожей ощущая пламя камина, хоть и сидела она от него далеко, девушка неосознанно начала теребить ворот платья., словно он ее душил. Янус, услышав ее вопрос, поднял голову от бумаг, в чтение которых он уже успел погрузиться, и взгляд его сделался жестким.
— А что вы предлагаете? Отблагодарить меня за одежду здесь же? Не дом, а бордель какой-то! — он сердито откинул в сторону перо. — Одна свеклой мажется с головы до пят, другая в баню лезет, третья чуть ли ворот не рве…
Пощечина вышла звонкая. Янус с удивлением дотронулся до покрасневшей щеки. Девушка, стоявшая рядом, была похожа на кого угодно, только не на дочку мелкого лавочника. Осанка, разворот плеч, гордо вздернутая голова, даже то, как она держала подол платья — все указывало на небедное происхождение и хорошее воспитание. Сбежавшая от папаши дочь большого чинуши? Запятнавшая честь дворянка?
— Я вам ничем не обязана! Даже тот хлеб, которым меня кормили, я честно отработала! Вы права никакого не имеете упрекать меня в чем-либо! И уж тем более я не давала повода для оскорблений подобного рода! И я терпеть это…
Она резко замолкла. Словно поняла, что сделала ошибку. Глаза ее, сейчас почему-то приобретшие зеленоватый оттенок, сначала ткнулись в пол, потом забегали по комнате. Когда взгляд Виры зацепился за камин, она испуганно отступил назад и опять схватилась за ворот платья.