Кто ты?

Сэйерс Дороти Ли

Он мне не очень поверил, тогда я выпил еще вина и опять наклонился к его уху.

– Послушай, – сказал я, – мне ни к чему, чтобы все узнали, но для тебя и Кристины я все сделаю. Тебе ведь известно, что я был в нее влюблен да и теперь еще влюблен, но тогда тебе удалось опередить меня... а теперь я хочу сделать вам приятное.

К этому времени я немного возбудился, и он подумал, будто я опьянел.

– Очень мило с твоей стороны, старина, – сказал он, – но я стреляный воробей, и мне нужны доказательства.

Он сидел немного ссутулившись и был очень похож на настоящего ростовщика.

– Есть доказательства, – заверил я его. – Но только не здесь. Приходи ко мне

сегодня после обеда, и я все тебе покажу.

– А как ты их заполучил?

– Скажу вечером. Приходи после ужина... После девяти...

– На Харли-стрит? – спросил он.

И я понял, что он заглотил наживку.

– Нет. На Принс-оф-Уэльс-роуд. Мне еще надо поработать в больнице. И, знаешь, никому не говори, что идешь ко мне. Я сегодня купил несколько сотен акций на свое имя, и наверняка многие это уже обсуждают. Если узнают, что мы скооперировались, нам несдобровать. Короче говоря, здесь не место для нашей беседы.

– Хорошо, я никому не скажу, – пообещал Леви. – Приду в девять. А ты уверен, что дело стоит того?

– Еще бы! Все предусмотрено.

Я ведь и в самом деле так думал.

Мы расстались, и я отправился в работный дом. Больной умер около одиннадцати. Я осматривал его сразу после завтрака и потому не удивился этой скоропостижной смерти. Уладив все формальности, я перевез труп в больницу. Это было около семи вечера.

В тот день мне не надо было принимать больных на Харли-стрит, поэтому я заехал к старому другу, который живет возле Гайд-парка и который должен был уезжать в Брайтон по какому-то делу. Мы выпили с ним чаю, и я проводил его на вокзал «Виктория». Он уехал в 5.35. Мне пришло в голову просмотреть газеты, и я направился к киоску, но толпы людей стремились попасть на вечерние поезда, и меня затянуло в противоположный поток, из которого я с трудом выбрался и решил ехать домой на такси. Уже в такси я обнаружил, что к моему воротнику прицепилось чье-то пенсне. С 6.15 до семи я сочинял документы, которые могли бы выглядеть достаточно убедительными для сэра Рувима.

В семь я пошел в больницу, куда как раз приехала перевозка из работного дома, так что я сразу отправил труп в прозекторскую и сказал Уильяму Уоттсу, что собираюсь поработать вечером.

Еще я ему сказал, что сам приготовлю труп для работы... Это было самое слабое звено в моем плане. Отослав Уоттса, я пошел домой и пообедал. Слуге я тоже сказал, что буду работать вечером в больнице и он может ложиться спать в 10.30, как обычно. Он давно привык к моим чудачествам. В доме при больнице у меня всего двое слуг – муж с женой. Тяжелую работу выполняет приходящий слуга. Комната слуг на самом верху и окнами выходит на Принс-оф-Уэльс-роуд.

Пообедав, я устроился в холле с бумагами. Слуга закончил убирать в пятнадцать минут девятого, и я, попросив его принести сифон и графин, отпустил его. Леви позвонил в дверь в двадцать минут десятого. Я сам впустил его. Слуга появился в противоположной стороне холла и тотчас ушел. Леви был во фраке и в пальто, а в руках держал зонт.

– Да вы совсем промокли, – сказал я. – На чем вы приехали?

– На автобусе. Идиот-кондуктор высадил меня в начале улицы. А дождь льет, как из ведра. К тому же, совсем темно, и я не знал, куда мне идти.

Я обрадовался, что он не взял такси, но все же не мог не съязвить:

– Ваша экономия доведет вас до смерти.

Я был прав, но тогда я не знал, что его экономия станет причиной и его, и моей смерти. Всего не предусмотришь.

Усадив его возле камина, я подал ему виски. Он был взволнован какими-то аргентинскими делами, которые ему нужно было уладить на другой день. Мы проговорили с четверть часа, а потом он сказал:

– Ну, а как ваши пepyaнcкue чаяния?

– Нормально. Смотрите сами.

Я привел его в библиотеку и включил верхний свет и лампу на письменном столе. Потом усадил его в кресло спиной

к камину и разложил на столе приготовленные мною бумаги, которые я для убедительности предварительно убрал в сейф. Он стал читать, низко склонившись над ними, потому что был близорук, а я занялся камином. Как только я увидел, что он склонился именно так, как мне нужно, я ударил его изо всех сил кочергой, постаравшись попасть в четвертый позвонок. Я должен был точно рассчитать удар, чтобы убить его, не повредив кожу, и меня выручил мой долгий опыт. Он вскрикнул, но всего один раз, и бесшумно повалился головой на стол. Тогда я поставил кочергу на место и осмотрел его. Он был мертв. Перетащив его в спальню и раздев, я посмотрел на часы. Они показывали без десяти десять. Я затолкал его под кровать, которая была уже расстелена, убрал бумаги в библиотеке, спустился вниз, взял зонт Леви, вышел в холл и громко крикнул: «Спокойной ночи», – чтобы услышали слуги. Потом быстро зашагал по улице, вошел в больницу с другой стороны и бесшумно возвратился к себе домой. Меня никто не должен был видеть, и, перегнувшись чрез перила, я прислушался. Кухарка и ее муж разговаривали в кухне. Проскользнув в холл и оставив там зонт и бумаги, я опять поднялся в библиотеку и позвонил. Когда пришел слуга, я приказал ему запереть все двери, кроме той, что ведет в больницу. Все время, пока он занимался своими делами, я провел в библиотеке, а потом, когда он и его жена ушли в свою комнату, то есть в 10.30, отправился, подождав для верности еще минут пятнадцать, в nрозекторскую.

Там я взял каталку и подтащил ее к двери в мой дом, а потом пошел за Леви. Конечно, тащить его вниз было не самое большое удовольствие, однако мне не хотелось заниматься им у себя дома, ведь слуги – народ любопытный. Кроме того, это была лишь малая часть того, что я задумал. Короче говоря, я положил Леви на каталку, отвез его в nрозекторскую и заменил им бродягу из работного дома. Мне было жаль, что я не мог осмотреть его мозг, но к чему вызывать лишние подозрения? Так как времени у меня было еще много, то я заперся в прозекторской и подготовил труп Леви для вскрытия. Потом я положил на каталку бродягу и отвез его к себе. Часы показывали пять минут двенадцатого, и слуги должны были уже спать. Я перетащил труп в спальню. Он был довольно тяжелый, но полегче, чем Леви, к тому же, мой альпинистский опыт оказался как нельзя кстати. Дело тут не только в силе, но и в умении, а у меня пока и сил еще вполне достаточно. Итак, я положил труп на кровать, накрыл его одеялом... Вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову заглянуть в мою спальню, но если бы и пришло, то они увидели бы меня крепко спящим в собственной постели. Потом я натянул на себя вещи Леви, которые, к счастью, были мне немного велики, и не забыл об очках, часах, зонте и прочих важных мелочах. Незадолго до половины двенадцатого я стоял на улице и ловил такси. Народ как раз начал возвращаться из театров, так что с такси проблем не было. Шоферу я приказал отвезти себя на Гайд-парк-корнер. Там я вышел, наградив его щедрыми чаевыми, и попросил приехать на это же место через час. В портфеле я принес мои собственные вещи. В верхних окнах еще горел свет. Я, верно, приехал слишком рано, не зная, что Леви отпускал своих слуг в театр. Пришлось немного подождать, и в четверть первого, когда огни погасли, я открыл дверь ключом Леви.

Поначалу, когда я обдумывал план убийства, то предполагал, что Леви исчезнет из столовой или из гостиной, оставив на полу кучу одежды. Но мне повезло. Леди Леви уехала из Лондона, и я мог совершить отвлекающий маневр, который, правда, несколько умалял фантастичность первого варианта. Итак, я включил свет в холле, снял пальто Леви и, стараясь посильнее шуметь, стал подниматься в спальню. Распорядок жизни в доме я знаю неплохо и не боялся случайно встретиться со слугой. Леви более или менее сохранил привычки юности, так что предпочитал справляться сам и не звать по каждому поводу камердинера. В спальне я снял перчатки Леви и натянул хирургические, не желая оставлять отпечатки пальцев. Мне хотелось создать впечатление, что Леви спал, как обычно, и для этого мне пришлось лечь на его кровать, иначе мне никто не поверил бы. Естественно, я побоялся воспользоваться его щеткой для волос, так как у меня совсем другого цвета волосы, но все остальное я проделал, как полагается. Не сомневаюсь, что аккуратный Леви не забывал ставить туфли на место, а вот с одеждой я не додумал. Увы, ошибки избежать не удалось, но, в общем, это неважно. Я читал работу мистера Бентли и осмотрел рот Леви, у которого все зубы были на месте, так что я не забыл намочить зубную щетку.