Кто убил президента Кеннеди?
Шрифт:
Три сотрудника телестудии Дабл-ю-Би-Эй-Пи — Уоррен Ричи, Джон Элисон Смит и Аира Уокер — видели его около своего фургона, припаркованного рядом с полицейским управлением на Коммерс-стрит. Показания всех троих не содержат никаких противоречий и изобилуют теми точными деталями, которые вернее всего показывают — люди не врут. Смиту в восемь утра нужно было сходить в трзйлер телефонной компании, стоявший неподалеку, проверить качество изображения. На пути обратно он увидел человека, внимательно разглядывавшего кабели, пропущенные в окно полицейского управления. Полтора часа спустя тот же человек заглянул в окошко фургона и спросил, доставили ли Освальда вниз.
Комиссия Уоррена отвергла показания этих свидетелей, указывая на то, что человек, виденный ими, был одет в сероватый плащ, которого у Руби никогда не было. (Действительно, серьезная проблема — одолжить у кого-то из сообщников плащ, чтобы хоть как-то изменить внешность.) Кроме того, он выглядел «помятым, точно спал не раздеваясь», а Руби, как известно, всегда следил за своей внешностью. (Хорошо, что не добавили — «даже в ночи перед убийствами».) Наконец, ни один из троих не был знаком с Руби до этого. Последнее утверждение абсолютно верно. Но опущена весьма важная деталь: несколько часов спустя после убийства журналистам был показан крупным планом снимок убийцы Освальда, сделанный тут же в тюрьме. Увидев его на экранах своего монитора, телетехники в один голос воскликнули: «Так это же тот тип, что заглядывал к нам в окно». Айра Уокер выступал потом на суде как свидетель обвинения и подтвердил под присягой свои показания.
Евангелистский радиопроповедник Рэй Рашинг тоже никогда раньше не встречал Руби. (Заметим мимоходом, что только такие люди и могли давать правдивые показания — они не знали, на что способен этот человек и его сообщники.) Проповедник явился в то утро в полицейское управление, чтобы наставить на путь истины другого грешника — Ли Харви Освальда. С Руби он столкнулся в лифте, поднимаясь на третий этаж, и поговорил о погоде. Произошло это в 9.30 — он точно помнил время, потому что как раз доставил семью к службе в церкви. Рашинг готов был подтвердить на суде под присягой, что человек, встреченный им в лифте, и убийца Освальда, показанный вечером того дня по телевизору, — одно и то же лицо. По непонятным причинам обвинение решило не использовать его, хотя опытный полицейский, лейтенант Ревилл, был уверен в правдивости проповедника.
Итак, попробуем еще раз залезть в шкуру убийцы. Рано утром он приезжает в центр Далласа и паркует автомобиль не в своем обычном паркинге, где его все знали, а на какой-то стоянке без сторожа на углу Мэйн-стрит и Перл. (Сторож заявил впоследствии, что он пришел на службу только в 12.00 и не знает, когда автомобиль был запаркован.) Руби крутится у полицейского управления, без проблем заходит внутрь, ибо строгая охрана выставлена только в гараже. Многие журналисты показали, что входили в здание через любой из трех входов, которые никем не охранялись. Никто не остановил и проповедника Paшинга.
Скорее всего в этот день Руби старался не очень попадаться на глаза, затаивался в укромных местах. Но если кто-то из полицейских и видел его в здании, можно ли допустить, что они сознались бы в этом после того, что случилось? Конечно, Руби нужен был сообщник, чтобы доставить вовремя квитанцию из телеграфного отделения: вожделенный документ, доказывающий, что он не планировал убийства заранее. (А если бы ему удалось выстрелить из толпы и скрыться в первый момент, эта бумажка была бы прекрасным алиби, доказывающим, что и в здании-то его не было, и стрелял-то не он.) И чем ближе время на документе будет к времени вывода Освальда из кабинета 317,
Кто-то мог позвонить по телефону. И действительно, полицейский Харрисон, давнишний приятель Руби, из-за чьей широкой спины он бросится скоро на свою жертву, за 10 минут до вывода Освальда оставил своих товарищей и один спустился в раздевалку купить сигар. Расследование показало, что по дороге к табачному автомату он должен был миновать четыре телефона-автомата.
Другой полицейский, Майо, охранявший выезд из гаража на Коммерс-стрит, показал, что мимо него три раза по улице проезжала машина с двумя мужчинами, каждый раз останавливалась, и водитель спрашивал, доставлен ли Освальд вниз.
Прибытие бронированного грузовика к южному выезду в 11.07 тоже могло послужить сигналом того, что все готово. Мог это сделать и любой человек, болтавшийся в этот день в коридорах под тем или иным благовидным предлогом.
В одном мы можем быть уверены: сам Руби не мог рискнуть покинуть свой пост, не мог сбегать в телеграфное отделение в тот момент, когда было объявлено о выводе Освальда. Ведь в крайнем случае он мог обойтись и без этой квитанции. Тогда была бы версия: приехал в город по делам, зашел в полицейское управление в поисках приятеля, увидел, как выводят негодяя, и не сдержался, всадил в него пулю. Суд все равно мог проявить снисхождение. Но не сообщники в случае неудачи. Этих он знал хорошо.
Тем более, что третий этаж был даже более удобным местом для атаки. Там была тоже толпа журналистов, кабели на полу затрудняли движение, осветительные лампы так же нещадно били в глаза сопровождавшим Освальда полицейским, а охраны было гораздо меньше. Почему же убийца не напал там?
Возможно, путь от кабинета капитана Фрица до тюремного лифта был чересчур коротким. Возможно, детективы окружали Освальда слишком плотным кольцом. А возможно, он все еще ждал сообщника с квитанцией из телеграфного отделения, все надеялся.
Взвешивая два варианта (а. самому дежурить у телеграфа и отправить перевод; б. поручить это сообщнику), Руби должен был учитывать не только возможность срыва всей операции в первом случае. При всем изобилии друзей среди полицейских, ему было бы очень трудно найти такого, кто пошел бы на сообщничество в убийстве. Слишком велик риск, слишком велика цена молчания такого свидетеля. Во втором же варианте сообщник, даже будучи пойман с поличным, не рисковал ничем. Да, мистер Руби, занятый более важными делами, попросил меня отправить денежный перевод и принести ему квитанцию.
Что в этом такого? Ничем не рисковал и телеграфный клерк Лэйн, подтверждая, что перевод отправлял сам мистер Руби. Да, так мне показалось — а что? Нет, никто не запугивал меня впоследствии и не оказывал давления. В конце концов, я не был знаком с этим человеком и не так уж часто он посылал телеграммы в мою смену. Мог и ошибиться. Ошибка — не преступление.
Полицейский Мак-Ги показал, что будущий адвокат Руби — не Джим Мартин, а другой — Том Ховард (личность довольно темная, алкоголик, привлекавшийся к уголовной ответственности за драки в помещении суда и за уклонение от налогов, и имевший контору через улицу от полицейского управления) появился внизу, около тюремной конторы, за минуту до того как туда доставили Освальда. «Это все, что я хотел увидеть», — обронил он и исчез. Если бы где-то по дороге в коридоре он сунул Руби в карман вожделенную квитанцию со штемпелем 11.17, кто бы мог его обвинить? Услуга, дружеская услуга — вот и все.