Кто вместо кого

Жукова Екатерина

– В чем дело?

– Можно сейчас со мной не говорить, – она даже не посмотрела на меня. Слова произнесла почти шепотом, словно через силу, уткнувшись в свою писанину.

– Я же вижу, что-то случилось. Что произошло?

– Неужели так сложно, просто помолчать, когда вас об этом просят?!

Мила повысила голос. Потом закрыла лицо руками и заплакала. Ее эмоции вырвались наружу. Возможно, она и сама от себя такого не ожидала?! Я так точно не был готов увидеть ее такой уязвленной.

Твою мать! Ненавижу, когда женщины плачут! Я, конечно, этого не помню,

но уверен, что мне это не по душе. И меньше всего на свете я хочу видеть, как плачет мой ангел. Ловлю себя на мысли, что уже привык к ней, и она явно мне небезразлична. Ее настроение передается, хочу я этого или нет. Между нами существует связь и это сильнее голоса разума. Я бы может и хотел быть к ней безразличен, но уже не могу.

Я привстал и сел на кровати, просто не знал, что должен сделать. На мгновенье впал в какой-то ступор.

Мила плакала, а я сидел и смотрел на нее. Это продолжалось пару минут, потом она взяла себя в руки. Подошла к раковине и умылась. Не поворачиваясь ко мне лицом, продолжая стоять ко мне спиной, она начала говорить.

– Я принимала роды. Ребенок не доношен, был уже мертвый. Мать тоже умерла, – и она снова заплакала.

Я встал с кровати и подошел к ней.

– Не надо! Не надо меня успокаивать!

– Конечно же, надо.

Я попытался обнять ее, но она не позволила, оттолкнув мои руки.

– Не надо! Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне.

Я сразу опустил руки.

– Хорошо, я не буду. Вы сами можете это сделать, я могу быть подушкой, в которую можно поплакать.

Мила закрыла лицо руками и зарыдала сильнее. Я подошел ближе, хотел снова немного обнять ее, но сквозь слезы задыхаясь, она произнесла.

– Пожалуйста, только не трогайте меня, – ее слова прозвучали как мольба.

– Я не трону вас, обещаю. Просто постою рядом. Договорились?

Мила махнула головой, и я остался с ней.

Мы стояли рядом на расстоянии буквально в пару сантиметров. Но она не дала мне возможности ее обнять и сама не дотронулась до меня. Мне безумно хотелось притянуть ее к себе, успокоить, но я не мог. Что-то не так. Когда я хотел ее обнять, чтобы утешить, она реально испугалась и запаниковала. Страх промелькнул в ее глазах и отразился на голосе. Но я успел это заметить, причем довольно отчетливо. Она действительно сильно испугалась моего прикосновения. Перспектива простого дружеского объятья напугала маленького ангела до безумия. Почему?

Не знаю кто я! Как жил раньше? Чувства, что я испытываю, новы для меня. Хочется весь мир перевернуть ради нее, лишь бы она не плакала. Ее грустные глаза словно умоляют о помощи и внимании. Но Мила не подпускает к себе и полностью закрыта! Что, черт возьми, она делает в этом аду? Я уже знаю, что это не первый ее ад. Мила рассказала мне, что была в Южном Судане, Эфиопии и Конго. Это четвертое ее место пребывания. ЧЕТВЕРТОЕ! Какого черта она мотается по этим нищим странам? Одному богу известно! О причинах своего бегства из цивилизованного мира она не рассказывает. Я спрашивал неоднократно! Все расспросы безрезультатны! Мила мгновенно меняется в лице, лишь стоит только начать копать глубже.

Она не любит вопросов о своей семье и никогда ничего о них не рассказывает. Никакой личной информации. Маленький ангел закрыта на тысячи замков! Все темы разговора только поверхностные. Хотя иногда в разговоре, она забывается и может случайно сболтнуть что-то, но потом мгновенно осекается и сразу же замолкает. Раковина захлопывается и конец диалога! Ангел – загадка! И я очень хочу ее разгадать, узнать Милу ближе, понять, что подтолкнуло ее для такого сумасшедшего самопожертвования. Мила работает с безумной самоотдачей. Я уже больше двух недель за ней наблюдаю, буквально глаз с нее не спускаю. И теперь я еще знаю, что она чего-то боится. Что-то с ней случилось в прошлом! Скорее всего, это и есть причина ее бегства из Москвы. В здравом уме такая красивая девушка не будет сидеть в этом аду. Что-то подтолкнуло ее принести себя в жертву. Вопрос в том, что именно? Или кто?

Не знаю, сколько мы так простояли?! Мила плакала, а я был рядом, конечно, не прикасаясь к ней. Боялся даже шелохнуться и что-то произнести. Я чувствовал ее тепло, запах, но дотронуться, не смел. Хотя в тот момент, я больше всего на свете желал быть ближе к ней. Мысли такого рода в последнее время становятся очень навязчивыми и посещают меня довольно часто. Наверно, у меня слишком давно не было женщины. Думаю, в этом и кроется истинная причина моего повышенного интереса к девушке с непростым характером и загадочным прошлым.

– Никогда не смогу привыкнуть к этому, – она прошептала эти слова и стала вытирать слезы руками.

– Быть может и не нужно. Мила, почему ты здесь? Зачем тебе эти кошмары? Почему не вернешься домой?

Я толком договорить не успел, как она меня отпихнула и пошла к своему столу.

– Вам какое дело?

Мила мгновенно сменилась в лице. Раненый ангел исчез, вернулась стопроцентная язва-хирург.

– Если я спросил, значит, мне есть дело, – я тоже стал говорить жестче.

– Вам делали перевязку? Рану сегодня осматривали?

Умно! Решила сменить тему. Так она обычно и поступает, когда начинаешь копать глубже и задавать неудобные вопросы.

– Нет. Про меня сегодня забыли. Кроме вас доктор, я никому тут не нужен.

– Здесь нет особого отношения ни к кому, – она старалась говорить по-деловому, и намерено избегала смотреть мне в лицо.

– Успел заметить.

– Присаживайтесь, я сделаю вам перевязку. Могли бы, и напомнить о себе.

– Интересно кому? Если вы всей бригадой роды принимали.

– Хватит уже! Садитесь, – она повысила голос.

– Ну вот и поговорили.

Я сел на стул, при этом, не спуская с нее глаз. Мила же делала все, что угодно, но ни разу не взглянула на меня.

Маленькая, худая, уставшая, но мне она кажется самой красивой женщиной на земле. Возможно потому, что я не помню других? Ведь здесь больше нет белых женщин и мне не на кого обратить свое внимание.

Я снял футболку, чтобы Мила обработала рану от огнестрельного ранения. И на ее щеках, как уже по сложившейся традиции, появился легкий румянец.