Кто всю кашу заварил

Метаков Михаил

К середине 70-х стало окончательно ясно, что время нефтяных фонтанов и легкой нефти в Тюменской области и Западной Сибири заканчивается. Все большее число месторождений вступало в стадию снижающейся добычи и в этой связи надо было незамедлительно начинать масштабную модернизацию всех технологий, направленных на повышение нефтеотдачи разрабатываемых и вновь вводимых пластов. Однако угроза снижения уже ставших привычными потоков нефтедолларов казалась правящей элите страны смерти подобной. Экстенсивная модель советской экономики в русле деградирующей политики компартии все больше загоняла в тупик безысходности промышленность, государство и население страны. Тем не менее, Политбюро и Госплан с опорой на послушные региональные партийные штабы держали взятый курс на рост нефтедобычи, да

так, что у производственников, по их образному выражению, кровь выступала из-под ногтей.

Первооткрыватели и организаторы нефтедобывающего комплекса Тюменской области, многие из которых заслужили Ленинские и Государственных премии и другие высокие награды, работая до седьмого пота «на земле», а не в партийно-номенклатурных кабинетах, вдруг становились чуть ли не саботажниками, отстаивая рациональную и грамотную эксплуатацию нефтяных месторождений, особенно таких уникальных как югорский Самотлор. Яростные разносы, устраиваемые нефтяникам, недвусмысленно резонировали и в газодобывающем секторе на ямальском Севере. Московские и местные партийные чиновники-максималисты были уверены, что в обозримом будущем Тюменская область будет способна добывать миллиард тонн нефти в год. Это порождало запредельные требования безудержно наращивать объемы нефтедобычи, а их невыполнение жестко и незаслуженно каралось…

––

В июне 1977 года умер Виктор Иванович Муравленко, главный организатор нефтяной и газовой промышленности тюменского региона. Умер в Москве во время сессии Верховного Совета СССР – сердце просто не выдержало навязанной сверху сумасшедшей гонки за большую нефть. Главтюменнефтегаз возглавил Феликс Григорьевич Аржанов – главный инженер и первый заместитель Муравленко, тоже лауреат Ленинской премии, получивший её в 1976 году вместе с министром нефтяной промышленности СССР В.Д.Шашиным и руководителем планово-экономического управления министерства В.И.Грайфером (впоследствии последним начальником Главтюменнефтегаза) за перевооружение нефтедобывающего производства на основе новых научно-технических решений и комплексной автоматизации. Но не проработав и трех лет, Аржанов был отстранен от должности по инициативе обкома. На смену ему пришел Герой Социалистического Труда Ришад Тимиргалиевич Булгаков, работавший генеральным директором объединения Татнефть.

В 1980 году годовая добыча с трудом превысила 310 миллионов тонн, тюменская нефтянка явно начала выдыхаться. Главтюменнефтегаз проваливал государственные планы, все нефтяники от министра до начальников главка и НГДУ попали под жесткий партийный пресс. Организованное и распиаренное на всю страну социалистическое соревнование за добычу одного миллиона тонн нефти и одного миллиарда кубометров газа в сутки тоже терпело фиаско. В 1983 году начальником Главтюменнефтегаза назначается генеральный директор объединения Юганскнефтегаз Роман Иванович Кузоваткин. Одновременно ему придаются полномочия заместителя министра нефтяной промышленности СССР. И снова провал – по итогам одиннадцатой пятилетки недобор нефти в целом по Западной Сибири, включая Тюменскую область, достиг 31 миллиона тонн…

––

За неполные восемь лет после В.И.Муравленко в Главтюменнефтегазе при непосредственном участии обкома партии и его первого секретаря сменились три руководителя. Не считая других профессионалов – таких, например, как лауреат Ленинской премии и заместитель руководителя Главтюменнефтегаза по геологии Юрий Борисович Фаин – которые лишались своих постов только за то, что были против очередного повышения добычи нефти без учета реальных геолого-технических возможностей месторождений.

Спрашивается – они что, все были плохими профессионалами и так называемыми «предельщиками», которые гнули свою линию и не желали выполнять партийные директивы? Или эти грамотнейшие специалисты и инженеры поплатились за то, что всего лишь отстаивали принципы оптимальной, а не запредельной эксплуатации месторождений и уже одним этим не пришлись ко двору высокому начальству? В любом случае здравый смысл и выверенный инженерный расчет были на стороне нефтяников, но когда в то время жаловали таких «ослушников», не выполнявших прямые указания обкома и ЦК КПСС?..

Учитывая

громадный партийно-политический опыт Г.П.Богомякова и в полной мере присущую ему византийскую расчетливость, легко можно предположить, что он наверняка докладывал наверх о губительных рисках сверхнормативного отбора нефти на Самотлоре и других месторождениях, о чем поведал журналист Игорь Огнев. Однако сдается, что это был всего лишь продуманный маневр в стиле известной аппаратной хитрости, когда знаешь, где можно упасть и успеваешь вовремя в том месте соломку подстелить. Такой «ход конем» давал возможность по-прежнему усердно выполнять директивные указания ЦК и одновременно гнобить строптивых нефтяников, делая при этом вид, что тоже был солидарен с их аргуменами против форсированной добычи черного золота любой ценой. Старая как мир «дуплетная комбинация» – и нашим, и вашим – с целью сохранить свое лицо и статус-кво в настоящем и будущем. Недаром все-таки говорится, что перспектива быть повешенным делает любого человека изобретательным.

К сожалению, такой безжалостный «государственный подход» был присущ всей административно-командной системе того времени и в этой парадигме искаженных ценностей, где тотально доминировала КПСС – «ум, честь и совесть нашей эпохи», существовали все мы – и высший комсостав, и партийно-советские кадры на местах, и хозяйственные руководители, и в целом весь советский народ. Поэтому часто безаппеляционный и, чего греха таить, абсурдный приказ сверху «Даёшь!» был единственным и железобетонным аргументом в споре здравого смысла и политических амбиций. Тот, кто перестраивался или вынужденно подстраивался, как правило, оказывался затем в номенклатурной обойме со всеми вытекающими карьерными и житейскими преференциями, а принципиальных и независимых профессионалов не жаловали – их всегда обдували опасные ветра из высоких кабинетов. Чтобы не быть голословным, приведу один конкретный пример, как субъективная воля представителя государственной власти в один миг решила судьбу крупного хозяйственника-еретика из нефтянки…

––

Речь пойдет о Владимире Юрьевиче Филановском, уроженце Свердловской области, настоящем нефтяном зубре и профессионале, приглашенном в 1965 году В.И.Муравленко из Татарстана на должность главного инженера Главтюменнефтегаза. С этого момента все новое в технике и технологии нефтяного производства в Западной Сибири так или иначе было связано с его именем. В 1970 году одновременно с Г.П.Богомяковым он стал лауреатом Ленинской премии: Филановский – за разработку и внедрение комплексных технико-технологических решений, обеспечивших добычу нефти в Тюменской области; Богомяков (как в прошлом заместитель директора ЗапСибНИГНИ – Западно-Сибирского научно-исследовательского геологоразведочного нефтяного института) – за открытие месторождений природного газа в северных районах Западной Сибири.

В книге инженера-геолога, писателя и публициста Владимира Шумилова «История географо-геологического освоения Сибири и Севера России», изданной в 2005 году, приводится эпизод, когда не сработавшись с обкомом партии и покинув в 1969 году Тюмень, Филановский уже будучи начальником отдела нефтяной и газовой промышленности Госплана на одном из заседаний президиума Совета Министров СССР вступил в острую полемику с первым заместителем председателя Совмина Гейдаром Алиевым. Как впоследствии рассказывал бывший замминистра нефтяной промышленности Шаген Донгарян, это происходило так:

«…Шел 1984 год. На президиуме Совета Министров СССР рассматривался план нашего министерства на 1985 год. Председатель Совета Министров Тихонов, вероятно, был в отъезде и заседание вел Гейдар Алиев. Обсуждались совершенно нереальные объемы добычи на следующий год, которые предлагались правительством. Мы, нефтяники, понимали, что они невыполнимы. И тогда Филановский, забыв о всякой дипломатии, резко, очень эмоционально стал говорить, что план завышен по крайней мере на десять миллионов тонн. Вдруг Алиев тихим властным голосом говорит: „Это что за человек говорит? Он же из Госплана! Видимо, он еще не дорос до государственных масштабов“…» (Шумилов В.А. История географо-геологического освоения Сибири и Севера России. – М.: Издательский дом «Языки Славянской Культуры», 2005).