Кто вы здесь, в Америке?
Шрифт:
Да, вот так, просто и скромно, вошел Васенька в нашу жизнь.
Вначале, когда я только извлек его из амбарного небытия и, отмыв, вернул к активной жизни, Ва-сенька капризничал, и это естественно. Всякий бу-дет капризничать - отдыхал себе тихо-мирно, и, на тебе, опять ездить! На кой бы хрен ему это нужно? Иногда он просто не заводился. То есть, поворачи-ваешь ключ, и ничего не происходит. Мой механик Билл определил, что чего-то там с проводами. Он же дал рецепт. В аварийной ситуации я извлекал огромную (величиной с кавказский кинжал) от-вертку и вонзал ее в Васенькины нутра. И машина заводилась. Правда, один раз таким образом я чуть было не задавил сам себя. Как-то поставил я маши-ну во дворе напротив сарая (мы его иногда гордо именуем гаражом, потому что зимой туда можно загнать полмашины,
(Маленький нюанс: машины с автомати-ческой коробкой передач сконструированы так, чтобы их нельзя было завести, если ручка не стоит в парковочном положении. Это называется "защита от дурака". Наверное, все-таки, не совсем надеж-ная.)
Эта вмятина была первым Васенькиным увечьем. Потом к ним добавились многие другие. Как-то раз моя супруга работала у Женьки. Женька - это Дженни, та самая фермерша-миллионерша, благодаря которой Васенька появился у нас. Дело было зимой и Васенька каким-то образом оказался в сугробе. Решительных женщин это не смутило. Женька села на капот, чтобы добавить веса перед-ней части машины (солидная, нужно сказать, при-бавка), а моя любимая, воткнув заднюю передачу, от всей души нажала на газ. Васенька взревел и вместе с сидящей сверху Женькой пулей выскочил из сугроба. Как-то получилось, что на его пути ока-зался неуместный, глупый и совершенно никому не нужный столбик. Так Васенька лишился левого бо-кового зеркала. Ну а потом, естественно, правого.
Очень оригинально открывается у Васеньки капот. Вы видели, как стреляют из больших ору-дий? Вспомните кадры хроники времен Великой Отечественной войны. Наводчик остервенело дер-гает за шнур и пушка с грохотом стреляет. Вот так же открывается капот у Васеньки. Я уже рассказы-вал, как заводил машину отверткой. Через какое-то время и эта мера себя исчерпала. Однажды дивным вечером (снег с дождем и нулевая температура) Васенька просто отказался реагировать на все эти ухищрения. Так же равнодушно отнесся он к лас-ковым уговорам и отборному русскому мату. Оста-вил я его на парковке супермаркета, кое-как доб-рался до Билла и поведал ему эту грустную исто-рию. Билл тут же помчался на место происшествия. Он провозился с машиной два часа - под ледяным дождем. Он не взял с меня ни копейки! Правда спустя год тот же Билл продал мне совершенно жуткий рыдван за 600 долларов. О, таинственная американская душа! Но не менее таинственна и ду-ша славянская. Кто бы мне объяснил, зачем я взял это чудище, на котором моя жена чуть не взор-валась, когда у него потек бензобак, и которое че-рез пол-года развалилось?
Ну, так вот, в процессе приведения Васень-ки в чувство трос, который открывает капот, по какому-то глупому стечению обстоятельств оказался на аккумуляторе, перемкнув клеммы. Естественно, вспышка, дым и другие пиротех-нические эффекты. Но умельца Билла такими пустяками не смутишь. Оставшуюся часть тросика он вытащил наружу через решетку радиатора и со-общил, что на время сойдет и так, а потом сделаем. Вот я и открываю капот, потянув снаружи за тро-сик. А что? Мне так больше нравится. Очень удоб-но открывать капот. А если меня спрашивают, что это за загадочный провод торчит из машины, я объ-ясняю, что она заминирована и что когда супоста-ты обложат меня со всех сторон и надежды на спа-сение не останется, я дерну за эту проволоку и взорву себя вместе с вражьей стаей.
Может возникнуть вопрос: а, почему, собс-твенно, - Васенька? Да не знаю я: Васенька, и все тут. Так уж мы ее назвали. Был у нас Банан, была Редиска, а теперь Васенька.
Привлекает в Васеньке многое. Во-первых, голубая кровь. Все знают, что "Кадиллак" машина миллионеров. Поэтому даже ржавый "Кадиллак" - это не какой-нибудь вам, прости Господи, "Форд". Во-вторых, он имеет ряд неповторимых особеннос-тей. Например, мотор не перегревается, но охлаж-дающая
Но главное Васенькино достоинство такое же, как у старого мерина - что бы ни случилось, он тянет - уныло, медленно, но упорно и безотказно.
Так что дай Бог ему здоровья и счастливой старости!
Иллинойс
Октябрь 1998 г.
Такие дела
Так получилось, что большую часть своей жизни я прошел без особых физических повреждений. Все проносило - и в армии, и на стройке, и в алкашной жизни. То хотели заре-зать, да потом как-то расхотели и не зарезали, то что-то тяжелое с подъемного крана обрывалось, но не на меня, а рядом, то поскользнулся на стене де-вятого этажа, но не до конца. Благодатная Америка и здесь восстановила справедливость...
Прошлый год вообще начался как-то не очень удачно. Один служитель Божий не заплатил мне за большую работу. Я перевел книгу, а ему стало грустно расставаться с тремя тысячами дол-ларов. И смиренный пастырь тихо смылся на Ук-раину, забыв о мелких и суетных мирских расчетах (не заплатил и когда через несколько месяцев вер-нулся. А зачем платить, если письменного контрак-та у нас нет, а, значит, в суд на него я подать не смогу?).
Потом вместо ожидаемого в январе разре-шения на работу мы получили из Департамента иммиграции скромное уведомление, что нужно ждать еще восемь месяцев. При отсутствии денег и работы мы со Светой сидели дома и играли в дура-ка, глядя через окно на заснеженные поля. Дела приняли такой оборот, что я вполне созрел для гра-бежей на большой дороге, но не на что было ку-пить пистолет. Вместо большой дороги я пошел ра-ботать в русскую строительную компанию (только не спрашивайте меня, как устраивается на работу человек, у которого нет разрешения на работу). Компания русская, но девяносто процентов рабо-тающих - украинцы с Западной Украины, баптисты и пятидесятники.
Шестнадцатого марта девяносто восьмого года началось очень даже славно: пятница, впереди выходные, солнечный день. Только сильный ветер с утра. Мы работали на трехэтажной гостинице. Как всегда в Америке, леса закрыты тарпами. Тарп - это очень плотная непроницаемая синяя пленка, которой укутываются леса. Ветер все сильнее и сильнее. Часов в десять я поднялся на третий ярус к Зенеку Мальскому, и мы мельком поговорили, что, мол, леса ходят ходуном и если так пойдет дальше, они могут и завалиться. Вообще, конечно, леса полагается крепить к стене дома. Так полага-ется. Но ведь кампания-то русская. То есть, кре-пить полагается, но компания русская, а поэтому можно и не крепить.
К обеду ветер уже был такой, что бригадир дал команду снимать тарп. Дурацкая затея. Из-за нее-то весь сыр-бор дальше и разгорелся. Как толь-ко открепили одну сторону, весь тарп стал огром-ным парусом, в который задувал ветер, пытаясь оторвать леса от стены.
Как-то так получилось, что остальная бри-гада тихо рассеялась по закоулкам, а наверху, под крышей, оказались только мы с Зенеком. То ли са-мые старые, а поэтому дисциплинированные, то ли самые дурные…. Наверху было как в кадрах старо-го кино: знаете, когда буря хлещет и капитан на фоне парусов, весь волнами избрызганный, штур-вал мужественно держит.
Только я открепил тарп с торца, как прямо из-под руки вылетел брус, которым леса крепятся к крыше. Если бы я на него опирался (а за пару се-кунд до этого я на него и опирался,) то улетел бы вместе с дрыном вниз, на асфальт и трансформа-торную будку, и волноваться было бы уже совер-шенно не о чем. На этом этапе стало понятно, что ничего плодотворного наверху уже не сделать - хорошо, если самим удастся унести ноги. Я стал отползать на четырех конечностях по лесам до бли-жайшей лесенки. Отползать, потому что нормально перемещаться было невозможно - все ходило ходу-ном.