Шрифт:
— С-соп-ляк! С-соп-ляк!
Пронзительно, протяжно и победоносно раздавалось это слово в вечерней тишине.
Тот, к кому оно, по всей видимости, относилось, поднялся с клубничной грядки и принялся внимательно высматривать кого-то на соседском дворе. Но враг не показывался. Тем не менее снова просвистело вызывающее:
— С-соп-ляк! С-соп-ляк!
Стоявший посреди клубничных грядок рассердился не на шутку.
— Выходи, трус паршивый! — закричал он. — Выходи и попробуй только сказать мне это в лицо!
Из густой листвы росшего на соседнем дворе вяза тут же высунулась голова со светлыми льняными
— И попробую! — ответил светловолосый, невозмутимо сплевывая сверху через соседский забор. — И попробую! С-соп-ляк!
Весть разнеслась молниеносно по всему селу: Альбин и Стиг снова сцепились! Через несколько мгновений на улице за забором уже стояли в напряжённом ожидании все сельские мальчишки.
Да, Альбин и Стиг снова сцепились. Это случалось каждый вечер. А впервые это случилось так давно, что и не упомнишь. У них шло своего рода состязание, своеобразное состязание, длившееся уже около девяти лет. Собственно говоря, всё началось с тех пор, как Альбин и Стиг ещё лежали в колыбели.
— Представляешь, у Стига прорезался первый зубик! — гордо сообщила мама Стига маме Альбина, когда мальчикам было по шести месяцев от роду.
Мамаша Альбина туг же понеслась домой и сунула сыну в рот указательный палец. Но палец нащупал лишь мягкое нёбо да беззубые дёсны.
— Представляешь, Стиг уже встаёт на ножки, когда ему есть за что ухватиться! — объявила через несколько месяцев мама Стига маме Альбина.
Мамаша Альбина тут же помчалась домой, выхватила сына из колыбельки и поставила его перед кухонным диванчиком. Но кривенькие ножки Альбина подкосились, и он с рёвом шлёпнулся на пол.
— Представляешь, Стиг-то мой, он ведь уже пошёл и, думаю, скоро бегать будет! — сказала мамаша Стига спустя ещё пару месяцев.
Тут уж мама Альбина, схватив в охапку своё дитя, понеслась с ним прямо к врачу, узнать, всё ли в порядке с ее малышом.
С Альбином, конечно же, всё было в порядке.
— Не волнуйтесь, дети начинают ходить в разное время, — успокоил маму доктор.
Но вот настали наконец лучшие времена и для мамы Альбина.
— Представляешь, Альбин уже может произнести «гидрометеосводка», хотя ему нет ещё и двух лет! — сказала она однажды маме Стига.
Мамаша Стига тут же помчалась домой и впилась взглядом в сына.
— Скажи «гидрометеосводка», — ревностно теребила она малыша.
— Ба-ба, — произнес Стиг.
Это означало «бабушка» и было отнюдь не тем же самым, что «гидрометеосводка».
А потом Альбин и Стиг пошли в школу и стали соседями по парте. Вообще-то они должны были бы стать наилучшими друзьями. Но о какой дружбе могла идти речь, если мальчишки наперебой состязались друг с другом. Они оба хотели быть лучшими, их принуждали к первенству с самых пелёнок. У них была, право же, трудная жизнь. Если учительница писала Альбину в тетрадь по арифметике
То, что Альбин сидел сейчас на дереве и кричал Стигу «сопляк», означало, что Стиг сегодня нагрел Альбина на целых пять сантиметров в состязании по прыжкам в высоту, которое сельские мальчишки устроили на лугу у церкви. Альбин, разумеется, страшно опечалился. Но, по крайней мере, можно было в качестве компенсации обозвать Стига сопляком.
Стиг сердито посмотрел на листву вяза.
— Тебе бы лучше потренироваться в прыжках в высоту, вместо того чтобы ругать старших, — сказал он.
Старшим был Стиг. Он родился на два дня раньше Альбина.
— Меня не интересуют прыжки в высоту. По крайней мере, прыжки снизу вверх. Но спорим, что я нажарю тебя на прыжках в совсем другую высоту — сверху вниз? Я не побоюсь спрыгнуть вот с этой ветки, а ты — побоишься!
И Альбин спрыгнул вниз. Стиг тотчас перелез через забор, вскарабкался на вяз и повторил маневр Альбина.
Ребята с интересом следили за развитием событий. Одни из них болели за Альбина, другие — за Стига.
— Покажи ему, Альбин! — кричали «альбинисты».
— Давай, Стиг! — не отставали от них «стиговцы».
Тогда Альбин взобрался на крышу летней уборной.
— Я и отсюда не побоюсь спрыгнуть! — закричал он Стигу.
И спрыгнул.
Стиг презрительно фыркнул. Он утверждал, что прыгал с крыши уборной ещё в двухлетнем возрасте.
— А я вот не побоюсь спрыгнуть с самого высокого штабеля досок у лесопилки! — гордо заявил он.
Мальчишки тут же отправились на лесопилку и с восторгом пронаблюдали, как Стиг бросился вниз с самой высокой деревянной горы, образованной уложенными в штабеля досками.
Альбин размышлял. Что бы такое придумать?
— Я не побоюсь спрыгнуть с проезжего моста! — сказал он. Но слова его прозвучали не слишком убедительно.
— Молодец, Альбин! — закричали «альбинисты».
И вслед за тем ватага мальчишек пустилась в путь, чтобы полюбоваться на прыжок Альбина с проезжего моста.
— Покажи ему, Стиг! — вопили «стиговцы».
Стиг судорожно сглотнул. Проезжий мост — это же такая страшная высота! Что может быть страшнее?
— А я не побоюсь спрыгнуть с крыши дровяного сарая, в самом высоком месте, — выдавил он из себя под конец.
— Наш Стиша не знает поражений! — завопили «стиговцы».
Стиг раздобыл лестницу и влез на крышу дровяного сарая. Он посмотрел вниз. Высота была головокружительная!
— Ха-ха, да ты не отважишься оттуда прыгнуть, трус паршивый! — издевался Альбин.
И Стиг прыгнул. После этого он некоторое время неподвижно пролежал у стены сарая, чтобы внутренности, взбаламученные сильным ударом о землю, вновь встали на свои места.
Теперь Альбин пребывал в состоянии полнейшей нерешительности. Он должен в чём-то превзойти своего соперника, должен задать по первое число этому Стигу, который нагрел его на пять сантиметров в прыжках в высоту.