Кто я? Хороший вопрос
Шрифт:
Монахи с неподдельным восхищением смотрели на этого вдохновляющего оратора. После чего переглянулись, прейдя к общему не гласному выводу, что перед ними страждущая душа, что проходит испытание великой веры, на стойкость, непоколебимость и искренность его веры, в тяжких испытаниях забвения, с первых секунд которых, проверялось его тело и дух на прочность, которые он с честью прошёл.
— О дорогой гость, у нас есть булочки к чаю — тут же предложил «третий» дорогому гостю, уйдя за палатку и доставая свои булочки из торбы, которая где-то лежала — Это наша маленькая слабость, которую мы иногда себе позволяем — признался «третий», подавая ему все его булочки и сразу деревянную кружку
Мужик с подозрением посмотрел на «третьего».
— То есть, вы мне о них до этого не говорили, чтобы не делиться ими с нуждающимся? — спросил мужик, с начинающим возвращаться недовольством.
— Неееет — ответил «третий» виновато отрицательно качая головой.
— Кто ещё участвовал в этом подлом акте? — спросил мужик остальных с лицом, как будто его предали.
Все троя тут же подняли свои маленькие мешки со сладостями, которые очень удачно оказались рядом с ними. «Третий», с большим удивлением посмотрела на уже второе предательство бр… остальных, а после увидел, как недовольный взгляд дорогого гостя, оказался на нём.
— Похоже сладенькое, спрятал только ты — сказал с призрением мужик.
— Брат мне так за тебя стыдно — тут же добавил «первый».
— И где ты только этого набрался? — удивился «второй».
— Я думал мы идём один путём — вставил свои «высокое» замечание «четвёртый».
«Третий», пока удивлённо смотрел на остальных, не успел заметить, как его булочки уже оказались у «дорогого гостя», который сразу стал их уминать. И что почти сразу стали делать остальные, со своим «сладеньким». «Третий» отрицательно качал головой, удивляясь как же резко изменилось отношения друг к другу внутри их общины.
— Дорогой гость, я думаю тебе нужно попробовать помолиться, о возвращении твое памяти — сказал «первый», попивая чай с булочками.
— Ты глухой или тупой? — спросил недовольно «дорогой гость» — Я же сказал, что ничего не помню, или ты думаешь потеря памяти каким-то образом обошла ваши молитвы? А даже если бы и помнил, то не стал бы молиться, потому что не верю я во всю вашу халтуру «сонного сидения», оправдывая этим ваше безделье — заявил мужик, под глубокий и недовольный вздох и взгляд «первого», и под улыбку «третьего».
— Может тогда тебе с нами пойти? — предложил «второй» с улыбкой.
— А вы куда идёте? — спросил дорогой гость.
— Мы идём попытаться счастье стать частью ордена «всезнающих монахов» — гордо сказал «второй».
— Ты совсем дурак? — спросил недовольно мужик — Как можно всё знать, с учётом того, какая маленькая у людей голова? А у тебя так вообще, меньше нормы, раз несёшь такой бред — продолжал возмущаться мужик, допив чай и доев булки довольного «третьего» — Человек может уместить только определённый объём знаний, а после, для того чтобы вложить в него что-то новое, что-то старое, должно забыться, потому что объём ограниченный. Да, мы можем запомнить очень многое, но далеко не всё. Только наивные люди будут считать, что смогут всё знать. И если ты из них, то с тобой бессмысленно говорить.
Вдалеке, за мужиком, только для четырёх монахов было видно, с их места сидения, что резко образовались тучи, от которых с краёв мгновенно пошли молнии к центру и раздался раскатистый гром.
— Великая вера — сказа «четвёртый».
— Ты что, грома никогда не слышал? — ворчливо спросил мужик.
— Дело не в этом, мне кажется он был призывным — признался «четвёртый».
— Призывным? У тебя с мозгами совсем туго? — удивлённо и презренно спросил «четвёртого» «дорогой гость» — Кто меня окружает? — отрицательно качая головой, удивлённо спросил себя мужик смотря на
Встав, «дорогой гость» недовольно подошёл и взял у каждого оставшиеся булки, под удивлённые глаза их владельцев, и начал уходить. А отойдя повернулся.
— Я с такими как вы даже срать на одном поле не сяду! — заявил мужик и ушёл в лес, оставив после себя лишь свою старю одежду, с запахами его «будущих богатств», и четырёх монахов, настроения которых, по отношению к «дорогому гостью» и друг к другу, говорили о том, что тест посланный великой верой, они с треском провалили.
Глава 2
Глава 2
Тайвин и Винарин, уже подходили к довольно крупному поселению, за которым начинался Даравин, сердце великой веры, где правил бессмертный император рода людского, в окружении своих приближённых рыцарей. Поселение, в которое они вошли, было самым обычным, но красивым. Максимум трёх этажные дома, из камня и дерева, торговые палатки почти рядом с каждым домом, где торгуют разного рода жирностью, продуктами и предметами быта. Кузни, из которых издавалось шкворчание воды от погружённого в неё раскалённого метала, звуки работы наковальни и запахи пота, со звуками раздувания жара в печах. Пекарни, из которых доносились приятнейшие запахи свежей выпечки. Конюшни, из которых доносился запах навоза, звуки ударов копыт и ржания лошадей. Некоторые люди были в красивых нарядах, некоторые в рабочих и частично грязных одеждах, а некоторые в доспехах. Шум несмолкающих разговоров многолюдных мест был частично приятен, словно доказывая собою что здесь царит и процветает людская жизнь. И очень многие обсуждали, где-то не громко, а где-то с жаркими дебатами, те события, о которых уже знал даже простой люд. А именно, что многие поселения на дальних окраинах, вымирают. Пропадают всем поселением, за одну ночь, а после, даже тел не остаётся. Кого в этом подозревают, Тайвин так и не услышал, из-за Винарина, который очень любил поговорить.
— Так вот — продолжал Винарин — великий император объединял людей которых находил в разных местах, а самых преданных и искренних в своих мотивах, он обучал отдельно, которые в последствии становились его приближёнными войнами. Получая высшие посвящения, они становились бессмертны как и он, а сила их, возрастала на столько, что любые стаи чудищ и нечисти очень долго совещались, прежде чем бросить любому из приближённых вызов. Понимая, что очень большое количество людей сложно прокормить, если они все в одной точке, то он стал создавать колонии, в каждой из которых, оставлял вместо себя своего приближённого рыцаря. В последствии эти колонии стали городами, и его империя стала такой большой, что в неё входит больше восьмидесяти городов как этот и десятки поселений вокруг каждого, одно из которых является моим домом — рассказывал Винарин, активно жестикулируя руками.
— Хорошо он придумал — признал Тайвин.
— Согласен — поддержал его мнение Винарин.
— А о каких чудищах и нечистях ты …? — начал вопрос Тайвин.
— О, мы пришли — перебивая, с улыбкой сказал Винарин, указывая рукой в сторону.
Они подходили к довольно большой арене, с трибунами по бокам и зрителей уже на них было битком, как будто этого события очень ждали. Перед ареной были деревянные маленькие открытые домики без стен, которые скорее всего были распределительными пунктами для участников. Больше всего было народу именно в левой части распределительных пунктов и очень мало в правой.