Кто закажет реквием
Шрифт:
— А вот сейчас на месте и поглядим, каковы у них в данный исторический момент порядки. Они, мерзавцы, к правовому государству шустрее всех бегут, поди поспей за ними. Ты с собой ничего не прихватил?
— А что я должен был прихватить? — начал было Бирюков, но осекся — вспомнил радостное рычание того жлоба в трубке: «Не-а, рублями». — Некогда мне было, домой даже не успел заскочить.
— Ладно, ничего страшного, — успокоил его Клюев. — Может быть, и «башлять» не придется, воспользуемся влиянием нашего друга Епифанова.
—
Райотдел был как райотдел — неказистое серое здание, фасад которого годы перестройки, либерализации цен и построения рыночных отношений уж никак не сделали более привлекательным.
И дежурный — черноволосый, черноусый капитан со злым темным лицом — к оптимизму не располагал.
Бирюков представился, спросил о Кристине.
— Ага, — хмыкнул капитан. — Хорошо еще, что у нас камера свободная есть и мужиков сегодня не очень много поступило. А то насчет приятного общества мы ничем не смогли бы ей помочь. Вы, стало быть, папаша?
— Стало быть, — капитан Бирюкову не нравился, но капитану, похоже, не нравился не только Бирюков, но и все остальное человечество. И то, что общался капитан не с лучшей его частью, скорее являлось следствием мизантропии, а не причиной.
— Я могу ее видеть? — спросил Бирюков после некоторой паузы.
— Можете, наверное. — Капитан вроде бы задумался перед тем, как принять окончательное решение. Но вот решение было принято.
— Беспалько!
То ли заспанный, то ли с рождения имевший вечно помятую физиономию старший сержант возник откуда-то из глубины полутемного, пропитанного неистребимым казенным запахом коридора и, полностью игнорируя присутствие Бирюкова, уставился на капитана.
— Вот родитель чадом интересуется, — сказал капитан, тоном своим давая понять, что и о чаде, и о родителе думает нехорошо. — Открой женскую камеру, выпусти ту, что сегодня утром привезли. Бирюкова ее фамилия.
Старший сержант, жестом велев Бирюкову подождать его в начале коридора, направился к дальней двери. Погремев ключами, он отпер дверь, приоткрыл ее. Из камеры тотчас же послышалось бормотание:
— Не, начальник, бля, ну сколько можно?
Внешность обладательницы пропитого контральто мог дорисовать даже человек с минимально развитым воображением.
— Помолчи, я тебе говорю. Ты у меня напросишься, — ворчал старший сержант лениво, чувствовалось, что ему все порядком надоело. — Прикручу к батарее, а потом еще на сутки за мелкое хулиганство оформим. Бирюкова кто здесь, ты?
— Я, — услышав это, Бирюков почувствовал несказанное облегчение. Многие проблемы разрешены, а с остальными он уж как-нибудь управится.
— Выходи, — мотнул головой старший сержант.
Бирюков почему-то напрягся,
И предчувствия его не обманули, как выражался друг и коллега Клюев.
Кристина появилась из двери.
Босая, в разорванной короткой юбчонке. Блузка ее была в столь же плачевном состоянии. На левой голени виднелась свежая ссадина, а когда Кристина вышла на свет, Бирюков рассмотрел на левой ее скуле небольшую припухлость и синяк.
— Ну вот, — он постарался, чтобы улыбка его получилась ободряющей и в то же время беззаботной. — С приключеньицем тебя. Ладно, не горюй, до свадьбы заживет. Ты вообще-то в порядке?
— В порядке, — Кристина тоже улыбнулась в ответ, но чувствовалось, что через силу. Она выглядела усталой, даже вымотанной, но не это больше всего беспокоило Бирюкова — какая-то непохожесть присутствовала, словно бы перенесенные страдания наложили отпечаток не только на внешнее, но и на внутреннее ее состояние.
Бирюков взял ее за руку, и они все втроем, включая хмурого старшего сержанта, подошли к стеклянной загородке дежурного.
— Как она к вам попала? — спросил Бирюков у капитана.
— А пусть сама расскажет, — чувствовалось, что весь мир существует только благодаря снисходительному к нему отношению капитана. — Патрульная машина ее подобрала в половине шестого утра вот в таком виде.
Да, для середины октября экипировка у Кристины была не самой подходящей. Бирюков сразу же снял с себя кожаную куртку и набросил ее на плечи Кристины.
— Могу я ее сейчас забрать с собой?
— Как это — забрать? Она задержана, составлен протокол задержания.
— Ладно, капитан, — сказал Бирюков устало, — не надо только лапшу мне на уши вешать. Я кроме букваря еще и УПК проштудировал по роду занятий. Так вот: протокол задержания составляется только в отношении лица, подозреваемого в совершении преступления. Вы обязаны сообщить ей, в чем она подозревается — это самое первое и самое главное право задержанного. О том, что задержанный имеет также право требовать проверки прокурором правомерности задержания, я вообще не упоминаю. Впрочем, в прокуратуру мы можем обратиться наравне с задержанной.
— Только пугать нас не надо, — чувствовалось, что капитан напрягся, почувствовав опасность.
— Никто никого не пугает. Просто я хочу вам напомнить статью УПК, где четко оговорены основания для задержания: либо надо застигнуть лицо, подозреваемое в совершении преступления, при совершении оного, либо очевидцы или потерпевшие должны непосредственно указать на него, либо на подозреваемом, его одежде или в его жилище должны быть обнаружены явные следы преступления. Насколько я могу судить после беглого ознакомления с ситуацией, ни первого, ни второго, ни даже третьего основания у вас нет. Так что, наверное, я могу сейчас забрать у вас свою дочь.