Кто заставит сердце биться...

Морган Рэй

До тех пор, пока не понял, что не может иметь своего собственного ребенка. Все остальное отошло на второй план. Счастливые родители с детьми вызывали острую боль. По мере того как Грейс чувствовала себя более и более несчастной, разрастались его горечь и негодование. Он убедил себя в полном отсутствии любви к детям. Однако сейчас, наедине с собой, Майкл осознал, что это было выдумкой, нелепой фантазией. Он культивировал в себе ненависть к малышам, чтобы, не дай бог, не оказаться с ними с глазу на глаз, ведь любой контакт

с ребенком каждый раз напоминал ему о его собственном бесплодии. В глазах Грейс, да и в своих тоже, он чувствовал себя неудачником.

Однако с детьми Чар отношения складывались иначе. Он мог быть с ними самим собой и не испытывал ничего, кроме того, что это веселые дети и общаться с ними забавно и увлекательно.

В воскресенье, по просьбе Ханны, Майкл выполнял нехитрую работу по хозяйству. Он заменил несколько электрических лампочек, починил замок в ванной комнате, тот самый, на который все жаловались, и привел в порядок горелку в старой газовой плите.

Ронни повсюду сопровождал его, подавал инструмент и забрасывал вопросами. Детское «а что это?» звучало так часто, что Майклу показалось, он сходит с ума. Однако по каким-то неведомым ему причинам все обошлось благополучно.

В понедельник утром, покупая себе газеты, Майкл, подчиняясь внезапному импульсу, попросил продавца порекомендовать ему комиксы, которые понравились бы маленьким мальчикам.

— Что-нибудь кровавое и ужасное, — сказал старый человек. — «Клубок сорной травы», «Платиновое сердце», «Барсук»…

— Мне кажется, они еще слишком малы для таких историй. Что-нибудь менее… агрессивное, — попросил Майкл, представляя, как вытянулось бы лицо Чар при одном только взгляде на обложку с татуированными ангелами.

— А, тогда «Винни Пух». Только что получили новую серию.

Майкл купил два журнала, по экземпляру для каждого из близнецов. Уже позже он спрашивал себя, отдает ли себе отчет в своих поступках. Как отреагирует Чар, когда увидит, какие авансы, в виде комиксов, Майкл делает ее малышам? Может, лучше выбросить книжки в корзину с мусором или оставить где-нибудь на скамейке?

Однако после обеда выдался удобный момент. Мальчики играли в холле, а Чар отлучилась по делам. Майкл наблюдал за возней ребятишек, они напоминали маленьких забавных щенят. Не раздумывая ни секунды, он бросился в комнату за журналами.

— Эй, ребята, — позвал Майкл. — Вы любите комиксы?

Мальчики уставились на своего взрослого соседа, затем Ронни протянул руку и улыбнулся. Рикки скосил глаза и отвернулся, напуская на себя безразличный вид.

— Спасибо, мистер, — поблагодарил Ронни и уселся на пол, скрестив ноги, с комиксами в руке. Рикки внимательно разглядывал стену.

— Твой журнал, Рикки, я положу сюда, — сказал Майкл, оставляя книжку прямо на полу в холле. — Ты можешь взять его позже.

Поведение мальчика разрывало ему сердце. Он видел себя, немного постарше Рикки,

поступающего точно так же. Не позволяй никому видеть твои слезы. Это старое изречение всплыло в памяти, когда он вошел в комнату и закрыл дверь. Майкл поклялся себе всегда поступать согласно этому правилу, когда однажды мужчина, которого он называл своим отцом, отказался видеть его.

Позже, когда Майкл выходил из своей спальни, комиксы все еще лежали на полу, но перед самой полночью они исчезли. Возможно, Рикки все-таки взял их почитать.

Майкл не мог заснуть той ночью и, размышляя о Чар, наконец-то понял, что является причиной его беспокойства. Вместо того чтобы избавиться от навязчивой страсти к этой женщине, он заинтересовался ее детьми. Плохой признак. Как только закончится работа над проектом «Белые камни», нужно «делать ноги» из города…

Стук в дверь вернул Майкла в реальность, и через секунду Чар собственной персоной вплывала в его кабинет.

— Вы хотели меня видеть? — спросила молодая женщина, ее подбородок взметнулся вверх, будто предупреждая, что она готова защищаться против несправедливого обвинения.

Майкл кивнул на стул:

— Садитесь.

Она села, на лице ни тени улыбки. Можно было подумать, она загорала, так ярко пылали ее щеки. Майкл залюбовался солнечными бликами в ее волосах, светлые пряди подрагивали около лица. Довольно, если он увязнет в оценке внешности Чар, то упустит все то, к чему стремился.

— Вы уже видели календарь? — перешел к делу Майкл.

Чар кивнула.

Он поднял руку ладонью вперед.

— Что произошло? Я надеялся, ваша подруга вырежет мое фото.

Чарин открыла рот, собираясь сказать что-то в оправдание, но затем передумала. Глубоко вздохнув, заговорила:

— Мне жаль. Я тоже так думала. Кто-то из нас должен был проследить за выполнением обещания.

Майкл видел, что Чар испытывает невероятное чувства стыда, считая себя виноватой, ведь это ее подруга поместила фотопортрет в календарь.

— Как ее имя? — коротко спросил Майкл. Ее взгляд был наивным, как у младенца. — Чье?

— Вы прекрасно знаете, кого я имею в виду. Девушки, которая пересняла мою фотографию из личного дела и поместила ее в календарь.

Чарин готова была провалиться сквозь землю от стыда.

— Почему вы спрашиваете?

— Мне нужно ее имя. Она стоит за всем этим, и именно эта особа может подтвердить на совете директоров мою непричастность к затее с календарем. Она и две другие, что были с ней тогда.

Чарин больше не смотрела ему в глаза, и у него возникло нехорошее предчувствие — не только из-за нервозности, но и из-за ее молчания. Пауза затянулась.

— Майкл, какой смысл приводить их на заседание совета директоров? Просто скажите, что невиновны, непричастны к этой затее, и оставьте все как есть. Этот календарь — всего лишь нелепая шутка.