Куба, любовь моя

Ахманов Михаил Сергеевич

Полковник расстелил на столе карту, но не прежнюю, с Кубой, похожей на ятаган, а «топ сикрет» километрового масштаба, окрестности Апакундо, где каждый пригорок отмечен. И принялись они с капитаном Аррубой гадать, в какой дыре или щели может укрыться банда в тридцать отморозков – а дыр таких было видимо-невидимо. Дон Луис, на правах знающего местность человека, подавал советы, а я думал о том, что против первичного и тридцати инициантов наших гвардейцев маловато. Конечно, были они крутыми мучачос, не чета нашим московским по-по, но все же не Забойщики и с кровососами дел не имели. Так что грядущая схватка по-всякому могла для нас сложиться. Положим, схлестнусь я с этим идальго, с бывшим мертвяком,

и не сумею вырубить его по-быстрому – может, десять минут провожусь, а может, двадцать, и тогда на каждого нашего по паре упырей придется. А для людей неопытных, пусть и хороших солдат, это верная погибель. Солдат ведь как рассуждает: влеплю ему пулю в сердце, и он брык копытами! А с упырями так не выйдет – тем более, если их двое на одного. Придется гранатами бить, решил я и тут же подумал, что это опасно. Издалека еще куда ни шло, а на ближней дистанции сами от осколков пострадаем.

С этой мыслью я включился в дискуссию. Говорили на русском, английском и испанском, Кортес переводил, так что друг друга мы понимали. И чем лучше понимали, тем становились озабоченнее: поиск в горном районе площадью двести с гаком квадратных километров требовал сотен людей. Как минимум батальона, если не полка. Наконец я сказал:

– Вызывайте вертолеты, дон Алекс, четыре машины. И бойцов пусть нам подбросят, хотя бы пару взводов. Своими силами не справимся.

Полковник вцепился в усы.

– Надо справиться! Четыре вертолета плюс наземные силы – это уже войсковая операция! На такое мы пойти не можем, дон Педро. Нужно все тихо сделать, не беспокоя население и не давая повода… как это по-русски?.. да, к слухам, к пересудам.

– А разве пересуды не идут? – поинтересовался я. – Есть убитые, есть пропавшие, тех и других довольно много. Люди ведь об этом знают!

На лице Кортеса отразилось смущение.

– Видите ли, дон Педро, мы постарались это скрыть. Что-то списали на несчастный случай, что-то на американских диверсантов… Нельзя допустить паники. Люди не должны сомневаться в торжестве социалистической законности. Разве у вас иначе?

– У нас, – молвил я, – эта законность торжествует на каждом углу и в каждой подворотне. Только в плане демократии, а не социализма. Социализм мы давно построили, и это для нас пройденный этап.

Дон Луис выслушал перевод и расхохотался. Потом ткнул сигарой в карту.

– Оставим политику, амигос. Я полагаю, что есть два места, особо подозрительных и потому перспективных. Здесь и здесь… Кангамато, район пещер, и ущелье Сигуэнца. Там тоже есть пещеры, и в обоих пунктах имеются источники воды. Вампиры тоже должны пить – не так ли, дон Педро?

– Должны, но могут обходиться без воды дольше обычного человека, – сказал я. – Нельзя считать, что они привязаны к водным источникам, а это расширяет территорию поисков. Так что я все же настаиваю на вертолетах. Пусть их будет не четыре, а два или хотя бы один. Эти пещеры и каньоны лучше осматривать с воздуха.

– Буэно! Я свяжусь с авиабазой в Санта-Кларе, – с недовольной гримасой произнес полковник. – Посмотрим, что удастся сделать.

Капитан Арруба покосился на карту, потом – на меня и пробурчал:

– Сигуэнца есть закрытый район. Там… – Он смолк под взглядом полковника.

– Закрытый? Что это значит? У вас в горах какие-то секретные объекты? – Я склонился над картой, пытаясь найти эту самую Сигуэнцу.

Кортес рявкнул на Аррубу, а мне сказал с любезной улыбкой:

– Капитан плохо говорит на русском. Здесь нет никаких закрытых территорий, а есть районы ограниченного доступа, опасные места, где бывают оползни и камнепады. Горы, сами понимаете… Нас эти ограничения не касаются, хотя необходимо соблюдать осторожность.

Я сделал вид, что поверил.

Совет закончился тем,

что мы решили осмотреть пещеры Кангамато, а в Сигуэнце провести разведку с воздуха. Кортес отправил Аррубу готовить людей, затем связался с авиабазой и вызвал вертушку, продиктовав координаты места поисков. Говорил он на испанском, но кратко и быстро, и я подумал, что на базе его слова воспринимают как приказ. Очевидно, дон Алекс был не простым полковником, каких в кубинской армии сотня или две.

В десятом часу мы расселись по машинам и, оставив долину Апакундо, двинулись в горы. Дорога была такая, что джипы ревели, как стадо охваченных жаждой верблюдов. Мы поднялись на перевал, спустились с крутого склона, проехали по плато, сшибая кактусы и распугивая ящериц, затем покинули машины и пешим ходом одолели километров восемь. Несмотря на жару, гвардейцы шли в бодром темпе. Дон Луис, наш проводник, привычный к таким экспедициям, в скидках на возраст не нуждался и лез на скалы с прытью молодого. Попетляв среди огромных глыбин, усеивавших склон, мы приблизились к отвесной стене, разрисованной трещинами и промоинами – вероятно, в сезон дождей вода низвергалась здесь сотней потоков. Сейчас по камням прыгали три-четыре водопада, питавших небольшое озерцо. За ним в скалистой стене виднелись отверстия пещер, которых я насчитал больше десятка.

– Легендарное место, – пояснил археолог, когда наш отряд рассредоточился под прикрытием каменных глыб. – До побережья далеко, и корсары здесь не разбивали постоянных лагерей, но, согласно преданиям, хранили в пещерах награбленное. Кладоискатели, однако, здесь не шарили – добраться непросто даже в наши времена, а в старину ни дорог, ни тропинок не было, как и поселений в долине Апакундо. Но я тут побывал – и не единожды!

Он гордо расправил плечи и потащил из кармана сигару.

– Что-нибудь нашли? – с любопытством поинтересовался полковник.

– Помет летучих мышей и их кости, – сказал Барьега. – То и другое – в большом изобилии. Легенды о пиратских кладах бродят по всей Вест-Индии, но остаются легендами, амигос. Кроме двух-трех случаев.

Мои спутники заговорили на испанском, обсуждая эту тему, а я разглядывал пещеры и думал о том, что мы сюда явились зря. Ни малейшей вампирьей эманации я не ощущал, хотя до темных дыр в скале было не больше пятидесяти метров. Чутье Забойщика тоже подсказывало, что место неподходящее. Непросвещенная публика считает, что упырям нравится тьма, сырая землица, соседство летучих мышей и груды их фекалий. Чушь, враки, ерунда! Главное для них – удобный подход к источникам пищи. Вот почему вампиры в основном обитают в городах, где пища рядом и где легко затеряться в тысячных толпах. Я не сомневался, что если мы не ликвидируем этот очаг на корню, упыри, размножившись, переберутся в города, в Гавану, Санта-Клару, Камагуэй, где им куда вольготнее. Собственно, за четыре месяца с того момента, как дон Луис нашел тот чертов склеп, они вполне могли добраться до столицы или хотя бы до Санта-Клары, ближайшего крупного города. Однако не добрались, остались в сельской местности… Отчего же?.. Эта загадку я не мог решить.

Возможно, такое поведение связано с древним первичным, с предводителем шайки? Ведь это существо – не назову его человеком – не двигалось в потоке времени, как прочие вампиры, те же Малюта, Борджа, Дюпле и графиня Батори. Наш упырь-кабальеро был похоронен в шестнадцатом веке, в эпоху дикости и варварства, а очнулся в начале двадцать первого, когда мы в космос летаем и клонируем овец. Само собой, он кое-что узнал от своих инициантов, но, что бы они ни наболтали, с этим ему предстояло разобраться. Правда, адаптация у вампиров идет быстро… Или процесс затянулся?.. Все же наш идальго не в Гавану попал, не в центр цивилизации, а в дикие горы Сьерра-Оковалко…