Кубатура сферы
Шрифт:
— Эх, а еще сталкер, чему вас только на биофаке учат, — протянул Малахов.
— А при чем тут биофак, при чем? — неожиданно взвился Сухой. — Ты к чему это?
— Да к тому, уважаемый Валериан Андреевич, что плохо вы легенду свою держите, у вас стилистика речи нестабильна, то почти как биндюжник разговариваете, то о жизни ученых рассуждаете, ну вот я и заинтересовался. — Малахов тронул за плечо Германа и попросил: — Гера, выведи инфу, что из Центра пришла сейчас. Ага, читаю вслух. Валериан Андреевич Сухомлинов, кандидат биологических наук, бывший заведующий отделом киевского института
ГЛАВА 26
176. Всех лиц, приближающихся к посту или к запретной границе, обозначенной указателями, кроме начальника караула, помощника начальника караула, своего разводящего и лиц, сопровождаемых ими, часовой останавливает окриком: «Стой, назад!» или «Стой, обойти вправо (влево)!».
— Был Сухомлинов, и не стало. Вышел весь. — Сухой сидел, нахмурившись и сжавшись, словно ожидая удара. — А почему — не тебе судить. И семью я не видел уже шесть лет, так, деньги передаю только. С перекупщиками. И нет у меня никакой легенды. Я — Сухой. Все.
— Да чего ты? Я не думал, что ты так расстроишься. Нет так нет, — спокойно ответил Малахов и примирительно глянул на Сухого.
— Если ты не хочешь о себе говорить, не надо, мы же не биографию твою изучать приехали, — сказал Вадим. — У нас, ты ведь сам видишь, другие цели. А вот про город… Ты помнишь все слова Гасла?
— Какие еще слова? — Сталкер ответил резко, все еще раздраженный. — Он много чего говорил.
— Ну как же? Про то, как вход найти, не помнишь? Про колесо — не отставал Вадим. — Неужели забыл?
— И про волхвов, — неожиданно вспомнила Клава.
— Что про волхвов? Это все знают. Только проверить нельзя.
— Так, новая теория? — с легким раздражением спросил Малахов.
— Да только ленивый про это не думал! — развел руками Сухой. — Там такое народ говорит.
Сталкер, словно перед долгим рассказом, церемонно достал пачку сигарет и, не предлагая никому, закурил. Выпустив первую, аппетитную струю сизого дыма, он начал очередной рассказ.
— Ведь как было, Русь-то когда крестили, думаете, все это было, как выборы очередной Рады? Все довольны, и светлое «потом» маячит? С кровью крестили. И самое ужасное, идолов-то не только в Киеве с круч кидали, а и севернее на веревках тягали, глумились. Ну вот волхвы, ну они же тогда за это дело, за веру-то, отвечали и решили…
— Слушай, Сухой, ты вовсю в роль сталкера вжился? Мы в общем-то немного историю изучали, не надо нам талдычить, как на базаре для теток, — перебила его Клава. — Ты можешь использовать даже научные термины, мы поймем. А то сейчас начнешь еще «иже-паки» всякие.
— Вот я и говорю, со слов Гасла, он тут был вроде апологета главного этой теории, надо сказать, весьма сомнительной. — Сухой даже не глянул на
— Ну ты сказал! Когда крещение, а когда Олег! — не выдержал Гера. — Это же бессмыслица!
— Ну давай, расскажи мне о смысле здесь, в Зоне, давай! — Сухой словно хотел вызвать на бой Тельбиза. — И вообще — Гасло был мужик неграмотный, он мог всякое сказать.
— Ну, ты-то… — попытался встрять Малахов.
— Я рассказываю, и я предупредил — теорию Гасла, — отрезал Сухой.
— Так вот, если вам интересно конечно, — продолжил он. — Собрались тут волхвы, поговорили, и все. Не стало больше на Руси волхвов. Ушли в другое измерение! И все, что здесь сейчас происходит — это они иногда возвращаются. Кому, праведнику, хабар подкинут, кому, грешному, кровопийцей каким обернутся. И всегда здесь было и будет черт-те что! Не надо было над идолами глумиться, ой не надо!
— Ну хорошо, а про колесо ты уже забыл? — после долгой паузы, когда все обдумывали сумбурный рассказ Сухого, спросил Малахов.
— Лучше бы ты забыл! — Сухой в сердцах даже ударил ладонью по сиденью. — Конечно, помню, только повторяю — не надо туда лезть, не вернетесь.
— Ну так вот, — не обращая внимания на слова Сухого, продолжил Малахов. — Ведь и ты сам понимаешь, что вход в тоннель мы можем только с колеса увидеть. Вопрос в том — как? От колеса до Саркофага сколько у нас?
— Больше трех километров, — ответил Гера, сверившись моментально по компьютерной карте.
— Вот именно, потому вот такой вопрос: что мы можем увидеть от колеса на расстоянии в три километра? Туман? Трубу реактора в небесах? — Малахов спрашивал скорее себя, чем своих товарищей.
— Ни фига оттуда не увидишь, лес весь вид перекрывает, — сообщил Сухой.
— Значит, придется на колесо лезть, — заключил Герман.
— Вот же неймется, — почти спокойно сказал сталкер. — А это что за…
Впереди, уже на самом въезде в город, возле проржавевшего шлагбаума стоял человек. Стоял по стойке «смирно», словно в почетном карауле у какого-нибудь мавзолея.
— Будка у этого КПП года три как сгорела, тут никогда не было охраны. — Внезапно сталкер замолчал, присматриваясь к часовому сквозь очки. — А ну-ка останови, Клава.
— О, имя вспомнил, — воскликнула Клавдия и остановила машину.
— Я сейчас. — Сухой выбрался из машины, не забыв прихватить свой новый автомат.
Он медленно пошел в сторону КПП и остановился в десяти метрах от стоящего человека.
— Давайте сюда, все спокойно. — Сухой уже научился пользоваться коммуникатором. — Тут цирк какой-то.
— Что-то не нравится мне все это, смотри. — Гера отодвинулся от монитора сканера так, чтобы Малахов смог увидеть картинку. — Вот смотри — это, видимо, зомби, несколько сотен штук, все толкутся на площади и в подворотнях. Этот часовой — тоже, наверное, из них.
— Почему ты решил, что это зомби?