Кубинский вариант

Филатов Никита Александрович

Участок трюма, в который они попали, был расчищен от посторонних предметов

– так, чтобы образовалось нечто вроде глубокого, узкого коридора длиной метров двадцать. Развешанные вдоль него лампы давали достаточно света, чтобы отчетливо разглядеть не только ряды мешков у противоположного края, но даже деревянную обшивку переборок и палубы. А там, где теснились сейчас люди Чифа, стоял старый стол из некрашеных досок, несколько ящиков и барьер, отгораживающий все это от остального пространства. Да, все по-взрослому... Как положено, - кивнул Тайсон.

Больше всего то, что они

увидели, напоминало любительский тир в полуподвале военно-спортивного клуба - не хватало только оружия и мишеней. Впрочем, мишени появились почти сразу же: порывшись внизу, под столом, Бритый выложил на барьер увесистую пачку бумаги.

Что, прямо здесь и будем стрелять? Смотря из чего, - Тайсон взял в руки один из листов с поясным изображением какого-то азиата в пятнистой форме. Тем временем, вокруг уже начали распаковывать ящики.

– Давай-ка поможем.

– Да тут, прямо, оружейный магазин!
– не удержался Алексей.

Те, кто заранее позаботился об оснащении Чифа и его "палубной команды", явно отдали предпочтение эффективности и простоте в ущерб разнообразию. Так что, выбор оказался не слишком велик: в основном, пистолеты-пулеметы "Стерлинг", дюжина штурмовых винтовок с американскими сорокамиллиметровыми гранатометами М 203, а также, в отдельной коробке ручные гранаты, немного напоминающие "лимонки" советского производства. Из более серьезных вещей на свет были извлечены только тяжелый крупнокалиберный "Браунинг" производства ЮАР, на треноге, и несколько упакованных по отдельности "стингеров" предпоследнего поколения.

Откуда-то появилась нарезанная кусками ветошь:

– Ну-ка, передай...

Вместе с остальными, не дожидаясь команды, Алексей и Тайсон принялись очищать от смазки и протирать извлеченное из тайников оружие, снаряжать магазины патронами, прилаживать оптику... Почти сразу же они ощутили воцарившуюся вокруг деловую, но в то же время приподнятую атмосферу, радостное возбуждение - как у артистов эстрады, после долгого перерыва собравшихся за кулисами в ожидании выхода. Узкое трюмное помещение оказалось практически не приспособлено к работе с таким арсеналом. Но, в конце концов, даже Тайсону пришлось признать: люди Чифа делали свое дело настолько профессионально, что даже в немыслимой тесноте и оглушительном грохоте судовой машины ухитрялись почти не мешать друг другу.

Не стрелял ещё из такого? Никогда?
– Спросил Алексей, примеривая по руке девятимиллиметровый английский пистолет-пулемет.

– Приходилось. Давно. Еще дома.

– Ну, и как?

– Приличная вещь, - кивнул Тайсон. Однако сразу же уточнил:

– Для ближнего боя.

Возвращая соседу очередную коробку из-под патронов, Алексей почувствовал на себе внимательный, изучающий взгляд Чифа. Ну, что же... Судя по всему, у него пока нет оснований для недовольства.

* * *

На следующее утро назначили первую учебную тревогу. Однако этому ответственному мероприятию не суждено было состояться вовремя - Индийский океан, в конце концов, решил напомнить о себе, и внес в судовой распорядок суровые коррективы.

Алексей проснулся от ощущения разливающейся по телу дурноты.

Такой дурноты, которая бывает, обычно, с тяжелого похмелья - когда, припоминая вчерашнее, медленно начинаешь соображать, какого черта потребовалось запивать водку пивом и курить столько разной дешевой гадости.

О-ох... блин, - Алексей застонал и с трудом разлепил непослушные веки: за стеклом иллюминатора медленно колыхалась черная, мутная пелена, один только вид которой сразу же вызвал у него почти неодолимый приступ тошноты. На часах - без пятнадцати шесть... Алексей полежал ещё некоторое время, надеясь, что вернется сон. Потом все-таки заставил себя сползти с койки, вышел из кубрика и направился в общий гальюн.

Путь оказался не слишком приятным. С первых шагов напомнил о себе желудок, каждое колебание палубы под ногами вызывало подташнивание и головную боль, невыносимо резали глаза тусклые лампы дежурного освещения... В гальюне Алексея вывернуло наизнанку. Сразу же стало немного легче, но он подождал ещё минут пять, упершись локтями в края умывальника и остужая горячий лоб о пластиковую поверхность переборки:

– Мама дорогая... Роди меня обратно!

Немного оправившись, Алексей вернулся в кубрик - туда, где на нижней койке по-прежнему громко и самозабвенно храпел Тайсон...

Окончательно он проснулся уже в половине девятого.

Мощный удар, напоминающий взрывную волну, сначала подбросил Алексея, под самый подволок, а потом с наслаждением кинул обратно. Пытаясь нащупать какую-нибудь опору, Алексей успел краем глаза заметить остатки морской воды, бесконечным потоком стекающие вниз по стеклу... Очевидно, это было не самое начало - на столике, возле задраенного иллюминатора, уже вовсю плескалась просочившаяся внутрь лужица, а по тесному кубрику с шумом и грохотом перекатывался графин.

– Кажется, на этот раз Индийский океан бил старушку "Альтону" по-настоящему, насмерть, без всякого снисхождения и пощады. Потерявший управление сухогруз бросало из стороны в сторону, а голова Алексея, каким-то непостижимым образом, постоянно оказывалась ниже ног - да так, что, казалось, приспособиться к этому нечеловеческому, рваному ритму нет, и не может быть никакой возможности. С нижней койки послышался тихий стон. Тайсон?

Огромный мужчина, спецназовец, лучший из лучших - лежал на спине, в луже собственной рвоты, закатив куда-то вверх мутные, ничего не видящие глаза.

– Ты чего, Тайсон? Держись...

Но теперь и сам Алексей почувствовал, что не сможет и не успеет управиться с накатившимся приступом. Его вытошнило - сначала один раз, на палубу, а затем ещё и еще, прямо в постель... Следующие несколько часов беглецы вспоминали впоследствии, как один сплошной, не прекращающийся кошмар. Металлическая обшивка "Альтоны" скрипела и скрежетала, но страха не было - оставались только головокружение и тоскливое, беспомощное ожидание очередного приступа. Через какое-то время желудок уже не мог исторгать из себя ничего, кроме желчи. Дурная, тяжелая кровь то и дело захлестывала черепную коробку потоком расплавленного железа, а затем вдруг откатывалась куда-то, оставляя на коже испарину и холодный пот.