Кубок Брэдбери-2021
Шрифт:
Дом Марка за холмом. До него прыжков двести. У них дом не купол, как обычно бывает, а конус с антенной наверху. Отец Марка связист и работает прямо дома. Странный дом и холм странный – пологий с одной стороны и совершенно отвесный с другой. Мы часто прыгали с него с самодельными крыльями из пластика – пытались летать. Там не высоко – метров тридцать всего, а удержаться в воздухе удавалось всего на пару секунд – слишком крылья маленькие, а взять пластик для новых негде.
Марк стоял на холме скрестив руки на груди и ждал нас с Лешкой. Любой из нас,
Под холмом были припрятаны наши крылья, закопанные в песок и придавленные камнем. Раздобытый с таким трудом пластик никто не должен видеть из взрослых, иначе быстро применят для своих нужд. Я давно предлагал соединить все три конструкции вместе и сделать одно нормальное крыло, и полетать как следует, пока нас не застукали за этим делом.
– Давно вас жду, – недовольно сказал Марк. Он был выше меня на голову, а куртку носил оранжевую. Сегодня за его плечами красовался увесистый рюкзак отца.
– Зим долго одевался, – оправдался зачем-то Лешка. Знал, что мне Марк слова не скажет. Я полгода назад продал ему ту настоящую открытку с Земли с нарисованным деревом, с которой он ходил на день рождения к близняшкам. Продал за настоящую страницу журнала, который его отец привез со Станции. Все интереснее, чем дерево на фоне странного синего неба. С тех пор Марк недолюбливал меня, но не презирал как раньше.
– Пойдем втроем, – коротко сообщил он, – родителям ни слова. Если кто проболтается…
Но грозить было нечем. Тут даже не подраться, как в том старом фильме, который однажды передавали со Станции на экран – немедленно разлетаешься во все стороны, сквозь три слоя одежды, что бей, что не бей – все одно, а по маске бить совсем неправильно и опасно. Так что Марк просто многозначительно посмотрел на нас и коротко кивнул.
– Это он о чем? – тихо спросил я.
Лешку распирало от желания рассказать – видел по лицу, но он сдержался.
– Марк расскажет.
– Дождешься от него.
Марк опустил рюкзак на песок и принялся перебирать вещи: запасные перчатки, вода, контейнер с грибами и два запасных баллона с кислородом.
– Я покажу.
На озере почти не бывает волн. Ветра дуют там высоко, среди облаков. Иногда на горизонте сверкают грозы, стучат по глади озера крупные капли дождя, но волн я не видал ни разу. Озеро красивое. Когда туман не такой густой, видно, насколько оно большое, тянется к самому горизонту. Оно светло-желтое. Это небо в нем отражается. В учебных фильмах про Землю говорили, что моря Земли тоже не синие на самом деле, а в них просто отражается небо. А еще, что в них можно купаться. Меня всегда передергивало от этих картинок – залезть раздетым в глубь озера… Это же ужас. Хотя, говорят, что на Земле моря из воды и там тепло, но все равно я бы не рискнул.
Мы смотрели с холма на гладь озера. Над ним висел привычный туман. Слева чернела гряда скал, за которой простиралась
– Там, – Марк махнул рукой в сторону скал.
– Мы что, пойдем туда? – неуверенно спросил я Лешку.
– Так надо.
– Да туда прыгать часа два!
Марк резко повернулся и ткнул меня пальцем в грудь.
– Тебя не заставляет никто. Можешь домой топать.
Это он не серьезно, всегда так говорит. Лешка развернул меня к себе, едва не опрокинув, и затараторил.
– Зим, у тебя же мама в позднюю смену, отец вообще на вахте. Никто и не узнает, что мы за периметр вышли. Своим я сказал, что у тебя буду. Идем, никто ничего не узнает. Оно того стоит, поверь!
Я оглянулся на дом. Его темные окна уныло смотрели на меня. И тетрадь почти закончилась – не порисовать вволю.
– Папа сегодня вернется, – неуверенно сказал я. Его челнок плыл где-то там среди звезд от Станции домой, возможно, с подарками или новыми историями.
– Ну не сейчас же! Кстати, Марк тут рассказывал кое-что. На станции новый экипаж с Земли. Трое. Китайцы. Это, кажется, те, кто говорит на китайском языке, но я не уверен. Говорят, что переберутся к нам на Титан через полгода.
Вот это новость! Еще одни соседи.
– Идем, Марк расскажет по дороге.
И я пошел.
Новые люди с Земли прибывали совсем нечасто, как и нечасто отправлялись обратно. Раз в три-четыре года. Те, кто женился прямо здесь, оставались на Станции, а совсем отчаянные селились на Титане. Возвращались лишь те из них, кто совсем уж очень сильно скучал по Земле или так и не смог привыкнуть к желтому небу. А нам-то что – мы эту Землю только на картинках видели да в паре фильмов, что с собой новенькие привезли. Не знаю, смог бы я улететь так далеко от дома, на Землю… Разве что поглазеть и обратно.
Марк рассказывал нехотя. Говорил, что двое женаты, а значит, точно останутся. Про сувениры умолчал. Наверняка знал, но хранил секрет до лучших времен.
Мы шли долго, большими прыжками сокращая путь до высоких скал. Тут главное – в трещину не попасть – у скал их множество, и некоторые очень глубокие, а на дне поблескивает жидкий этан. Марк легко рассчитывал каждый прыжок и опускался каждый раз на край трещины, а мы с Лешкой долго выбирали место для приземления и потому сильно отставали.
– Граница, – скомандовал Марк и бросил мешок на землю.
Ненавижу эту традицию, но никуда не деться. Так надо. Я откинул капюшон, глубоко вздохнул и снял маску. Остальные сделали то же самое. Мороз мгновенно пронзил кожу тысячей иголок. «…три, четыре, пять…». Надо до десяти. Именно столько дней пилот Тороп – дедушка Лешки продержался в разбитом челноке посреди пустыни Каладан, пока не пришла помощь. Иначе удачи не будет.
Десять! Я натянул маску на покалывающее лицо. Увидели бы взрослые, заперли бы по домам на неделю.