Кубок чародея

Крюкова Тамара Шамильевна

— Да, я согласна.

Раздался мелодичный бой часов на главной башне замка — как предупреждение, что июньская ночь коротка.

— Вот и славно. А теперь надо поторапливаться. Времени нам отпущено лишь до рассвета, — засуетилась Ведунья и, взмахнув руками, продекламировала:

Кривды зеркало, явись,В нем, Агнесса, отразись,Чтобы спутать жизни нить,В новом облике ожить.

Тотчас стена заколыхалась, как потревоженный омут. По ней пошла рябь, а когда все успокоилось, герцогиня увидела, что

трюмо из спальни чудесным образом перекочевало в потайную комнату. Не успела она удивиться, как Ведунья, цепко ухватив ее под локоть, развернула лицом к зеркалу и зашептала:

— А теперь смотри, да повнимательней. У тебя будет лишь одно мгновение, чтобы увидеть, кем ты станешь.

Ведьма, бормоча заклинания, закружила по комнате. Шлейф ее юбки метался из стороны в сторону, точно лисий хвост. Пламя свечей в канделябрах задрожало и погасло, но в комнате не стало темнее, потому что зеркало высветилось изнутри. В нем Агнесса увидела себя, но не в ночной рубашке посреди потайной комнаты, а в бальном платье в центре ярко освещенного зала. До нее донеслись звуки оркестра. Герцогиня прислушалась. Музыка звучала все ближе и отчетливее. Вдруг в ней стали прорываться фальшивые ноты. Чем громче играл оркестр, тем сильнее мелодия сбивалась с ритма, пока не переросла в оглушительную какофонию. Агнесса хотела заткнуть уши, но тело ее окаменело, и она не могла пошевелиться.

Вновь раздался бой курантов. Ведьма быстрее закружила в безумном танце. Агнессу пронзила боль. Бальный наряд красавицы в зеркале стал в одно мгновение черным, как безлунная ночь. Герцогиню охватил панический страх. Она хотела прекратить колдовскую пляску ведьмы, но пути к отступлению не было. Недвижимая и онемевшая, она ждала своей участи.

Музыка стихла так же внезапно, как и началась. Страх отпустил Агнессу, и невидимые оковы упали с нее. Зеркальная гладь подернулась дымкой, и отражение побледнело. Агнесса хотела смахнуть пелену, как вдруг заметила, что рука ее стала полупрозрачной. Герцогиня невольно оторвала взгляд от зеркала и, переведя на себя, увидела, что походит на призрака. Но она не удивилась и не испугалась. Ей не было ни боязно, ни больно. В душе у нее поселилась пустота. Постепенно отражение в зеркале померкло и исчезло. Вновь громко пробили часы. Ведьма оборвала пляску. Последнее, что Агнесса видела в зеркале, был младенец.

В тот же миг раздался плач новорожденного. Зеркало треснуло, и из него вырвался огненный шар. Чернильную темноту ночи пронзила вспышка. Над замком сгустилась зловещая туча. Молнии огненными мечами вспороли небо. Крепкие каменные стены задрожали, как картонные. Стекла задребезжали в окнах.

Проснулась челядь. Замок стенал и кренился, противясь стихии. Люди в страхе бросились прочь. Молния ударила в главную башню. Оглушительный раскат грома потряс стены. Каменный исполин дрогнул, готовый рухнуть, но устоял. Башенные часы жалобно застонали, циферблат треснул, и стрелки замерли. Где-то далеко закричал петух, и все стихло.

Замок стал черным, как уголь. Непроходимый лес стеной окружил его. Герцогиня Агнесса исчезла навсегда, а в королевском дворце в колыбели лежали два младенца, похожие друг на друга как две капли воды.

Глава 2

Угроза

По логову Ведуньи, прозванному Лисьей Норой, пронесся вихрь. Посреди полутемной, пропахшей травами и снадобьями пещеры откуда ни возьмись появилась хозяйка. Спугнув спящего Филина, она лихо пронеслась по логову и, потирая руки, победоносно взвизгнула:

— Удалось! Непокорная Злата еще поплачет.

Она думает, что победила?! Как бы не так! На этот раз ей от меня не уйти!

— Угу, угу! — поддакнул Филин.

— Ш-ш-што тебе неймется? Ведь душ-ш-шу ее все равно не получиш-ш-шь, — сонно прошипела Змея.

Ведунья шуганула ее помелом и недовольно прикрикнула:

— Молчи, веревка шипящая. Много ты понимаешь! Напротив, теперь она в моих руках. Я возьму над ней верх. Не бывать тому, чтобы простая девчонка ведьму одолела.

— Ос-с-стынь. Только с-с-силы напрас-с-сно тратиш-ш-шь, — заметила Змея и на всякий случай заползла в щель, чтобы не попадаться хозяйке под горячую руку.

— На сей раз я буду жар загребать чужими руками. Честолюбивая Агнесса сделает все за меня. Ради того, чтобы сесть на трон, она и себя продала. Славный получился братец у маленького принца, — пританцовывая, захихикала Ведунья.

— С-сначала надо, ш-штобы его приняли за королевского сына, — язвительно прошипела Змея, высунувшись из щели.

— Верно, шипучка. Нужно все довести до конца, пока во дворце не проснулись, — спохватилась Ведунья.

Она выскочила из норы, притащила ком глины, бросила его на стол и, окропив зельем, начала месить, приговаривая:

Поднимайтесь, стены, выше.Покрывай чертоги, крыша.Арки, лестницы, колонны,Балюстрады и балконы —И от шпиля до крыльцаВстанет копия дворца.

Постепенно глиняный ком стал принимать очертания замысловатых построек. Из-под костлявых пальцев ведьмы появились стены, сложенные из крошечных кирпичей, и крыши, покрытые ребристой, точно чешуя дракона, черепицей. Протянулись галереи с арочными перекрытиями, островерхие башни и крученые лесенки, в окнах запестрели красочные витражи, а на шпилях заколыхались флаги. Наконец Ведунья перестала лепить и отступила на шаг, чтобы оценить свою работу. На столе красовалась миниатюрная копия королевского дворца. Ведьма удовлетворенно кивнула и, щелкнув пальцами, нараспев произнесла:

Пауки, ко мне ползите,Замок сетью оплетитеИ покройте витражиПаутиной липкой лжи.

С балок под прокопченым потолком словно по мановению волшебной палочки спустились серебряные нити паутины, и по ним, как по канатам, заспешили пауки. Восьмилапые ткачи закрепили паутинки на остроконечных шпилях башен игрушечного дворца и принялись оплетать его. Перекидывая клейкие нити от башни к башне, канатоходцы-пауки бегали по ним, пока дворец не оказался окутанным паутиной, словно рыболовной сетью.

Пусть, едва минует ночь,Улетят сомненья прочь,Ложь таится в паутине,И поверят все отныне,Что под сводами дворцаРодилось два близнеца.

Наутро во дворце никто не сомневался, что в королевской семье родилась двойня. Жизнь шла своим чередом. Младенцев назвали Гордеем и Глебом. Вскоре после крестин Злата шла по дворцу и вдруг услышала знакомый голос.

— Постой, красоточка. У меня к тебе дельце есть.

Из-за колонны вышла Ведунья. Злата вздрогнула, но постаралась взять себя в руки.