Кучум (Книга 1)
Шрифт:
Он обвел взглядом сидящих вокруг него юзбашей, и те согласно закивали головами, повторяя:
– - Пришло время... Наша земля... Наш род...
– - Признаешь ли ты это?
– - Кучум выбросил свою руку в сторону одиноко стоящего перед ними Едигира.
Он зябко повел широкими плечами и презрительно ответил:
– - Раз волк вола спросил, чью он воду пил. Тот ответил, что из реки, а волк его за то и зарезал, дескать лишнего выпил, ему мало оставил. Так и ты меня спрашиваешь. Я тут родился, тут жил, свою воду пил. Меня старейшины и ханом своим выбрали, у Бухары не спросили. Сегодня
Но Кучуму и юзбашам не понравился его ответ, и они громко закричали, пытаясь перекричать один другого:
– - А не ты ли к белому царю послов отправлял?
– - Не твои ли нукеры зарезали наших шейхов, что пришли обращать твой народ в истинную веру?
– - Русский выкормыш! Убить подлую собаку!
– - летели обвинения в его сторону.
– - Вот видишь,-- прервал крики Кучум, властно подняв руку,-- мои люди недовольны тобой. Что скажешь? Признаешь ли мою власть?
– - Ветер дует, собаки лают, а караван идет,-- сплюнул он небрежно под ноги,-- время покажет, чья власть сильней.
– - Или тебе неизвестно, что белый царь взял уже Казань, завоевал Астраханское ханство и сюда доглядывает? Пришло время объединиться народам Ак-Орды и Кок-Орды. Кипчаки и булгары должны встать под зеленое знамя пророка Магомета и возродить величие улуса Джучиева. Сибирский народ был и есть единый народ, всегда плативший дань лишь одному хану. Московский царь Иван нам не указ! Его предки получали ярлык на правление из рук моих предков. И так тому быть!
– - Быть тому!
– - заорали юзбаши, и Едигир заметил, что многие из них сильно пьяны, понял, жить ему осталось совсем ничего.
Он повел головой по сторонам и заметил опирающегося на копье справа от себя воина, приведшего его сюда. Едигир сделал несколько осторожных шажков в его сторону и неожиданно пнул изо всех сил ногой того в живот и выхватил копье из его рук.
– - Так быть тому!
– - громко крикнул он, взмахнув копьем, нацеленным в сторону Кучума. Но бросить ему не удалось. Волосяной аркан опустился сзади на его шею и поверг на землю. Тут же на Едигира навалилось сверху несколько человек, начали пинать, колотить, выламывать руки. Потом все отскочили в стороны и над ним склонилось злое лицо ханского палача черкеса Мираба. Он снял с него аркан и отступил в сторону. Послышался свист ременного кнута, и тело лежащего Едигира прошила жгучая боль. Удары сыпались с одинаковой последовательностью, пока он не потерял сознание. Потом его облили водой, и он услышал резкий голос Кучума:
– - Ты признаешь меня своим правителем?
– - Лучше убей,-- простонал Едигир.
– - Успеешь еще,-- ответил тот и скомандовал:-- Уберите его. Завтра утром он получит свое. Стеречь, как свою невесту до свадьбы,-- кивнул он Алтанаю и ушел к себе в шатер.
Едигира потащили обратно на край лагеря, где и бросили, связанного по рукам и ногам, все возле того же рваного шатра. В лагере слышались радостные крики подгулявших степняков, празднующих свою первую победу на сибирской земле.
Едигир лежал на спине с открытыми глазами, уставившись в медленно темнеющее осеннее небо и думая о тех, кто остался в Кашлыке. Смогут ли они отразить набег степняков из Бухары?
По всему выходило, что надеяться особо не на кого, но Бек-Булат, всегда спокойный и рассудительный, сможет укрепиться в Кашлыке и продержаться до подхода ополчения.
...Бек-Булат, его сводный брат, рожденный от женщины кипчатского рода, с детства был хромым на правую ногу. И хотя не вышел из него воин, зато славился он своим звучным голосом и умением слагать песни. Ни один праздник не обходился без него, прославленного певца.
А еще умел он лечить людей травами и заговорами, узнав от матери тайны ее народа. Но больше всего любил Бек-Булат возиться с железом и часто гостил в селении у кузнецов, что жили по речке Сибирке рядом с Кашлыком. Они же научили ханского сына отыскивать на болоте железную руду и выплавлять из нее железо.
Старейшины уважали Бек-Булата, и когда Едигир подолгу отсутствовал в походе или на медвежьей охоте, то младший брат вершил суд на ханском холме, советовался со старейшинами, строил укрепления вокруг Кашлыка.
Едигир улыбнулся, вспомнив о Бек-Булате, который всегда спешил, припадая на правую ногу, к воротам встретить его возвращающегося из похода. Подолгу расспрашивал обо всем, что произошло с ними в походе, лечил настоями, мазал раны. И все было бы хорошо, если бы не прошла меж ними женщина, ставшая вскоре женой Бек-Булата, родившая ему сына. После этого Едигир все реже и реже появлялся на ханском холме, пропадая на охоте.
...С одним из караванов привезли купцы необычный товар -- молодую девушку -- и продали ее Юнус-баю за связку соболей. И хотя было у того две жены, но не утерпел, взял еще одну в наложницы, Только вышла осечка у него с молодой наложницей, сбежала она от своего хозяина, не дожидаясь ночи.
Кликнул тот нукеров, вскочили на коней и кинулись в погоню. Как назло, беглянка выбрала лучшего скакуна, и знай она дорогу, то не видать бы Юнус-баю ее как своих ушей. Только спрямил он с нукерами путь и вышел на беглянку сбоку, наперерез, отрезая от леса.
В это время впервые и увидел девушку Едигир, возвращающийся с соколиной охоты. По самой кромке речного обрыва стлался в беге карий жеребчик, на котором, пригнувшись, сидела та девушка в развевающейся черной накидке. Следом неслись люди Юнус-бая, громко гогоча, Хозяин пообещал отдать на ночь пойманную девушку тому, кто первый схватит ее.
Едигир, привстав на стременах, следил за погоней и вдруг, не выдержав, подхлестнул своего коня и кинулся вдоль леска в сторону реки. Конь вынес его к обрыву и в несколько скачков настиг пригнувшуюся к седлу девушку. Едигир пытался разглядеть ее лицо, но оно было закрыто от посторонних взоров черным платком, оставившим открытыми лишь большие черные глаза.
Девушка, увидев догнавшего ее Едигира, не испугалась, а зло что-то крикнула и правой рукой хлестнула молодого хана плетью по лицу. Удар был не силен, но конь под Едигиром, испугавшись плети, рванулся в сторону и едва не вышиб его из седла. Девушка не стала мешкать и, увидев небольшую ложбинку, ведущую к реке, направила своего скакуна вниз.