Куда бежать? Том 2. Надежда
Шрифт:
Во время этих встреч всё больше и больше они переходили на рассуждения о политике, экономике и социальной жизни в империи. Тельнецкий заметил, что Ломов периодически повторяет одни и те же слова: «Мне говорят, что война – это хорошо для нашей цели, но я думаю иначе. Эта война погубит страну. Я этого категорически не хочу. Нам нужно задуматься, что мы делаем, и, возможно, нам придётся скорректировать свои цели».
Эти слова не прошли бесследно. Они крепко засели в голове Тельнецкого. Были моменты, когда Тельнецкий уже решался спросить Ломова, что он имел в виду, высказывая подобное, но каждый раз что-то мешало ему это сделать. Тельнецкий пытался разобраться сам, но ему не хватало системных и стратегических знаний о
В первый день июля 1915 года Ломов срочно вызвал Тельнецкого, указав время и место встречи. Срочный вызов показался Тельнецкому странным, и он даже подумывал: «Не засада ли готовится?» Отправил бойца изучить обстановку, и после принятых мер предосторожности прибыл к Ломову в назначенный час.
Ломов после суда над Тельнецким вернулся в столицу России, где ему принадлежали один очень приличный доходный дом и несколько квартир в разных частях города. Но даже несмотря на наличие собственного жилья, Ломов больше снимал квартиры или ночевал в гостиницах, но при любом раскладе больше двух ночей не оставался на одном месте.
Ломов назначил встречу Тельнецкому в одной из самых больших и богато обставленных его квартир в центре столицы. Ломов в квартире был не один. Тельнецкого встретили незнакомые ему мужчины и препроводили в зал, где его уже ожидали.
Ломов представил Тельнецкому своего гостя:
– Павел Сергеевич Ширшов, прошу любить и жаловать. Мой давний приятель. Наш соратник и, если можно так сказать, соучастник наших с вами подвигов.
Мужчины познакомились. Подобную встречу с соратниками Ломов проводил впервые. Кто есть этот Ширшов, и зачем Ломов их познакомил? Тельнецкому ещё предстояло это узнать. Но судя по обращению Ломова к Ширшову, этот господин, а как оказывается, их товарищ, – очень уважаемая личность. Исходя из манеры обращения Ломова со своим гостем, Тельнецкий сделал вывод: «Ломов его побаивается».
– Давно хотел вас познакомить, да всё не получалось. Вот теперь и повод есть, и общее дело у нас с вами, – обратился Ломов к Тельнецкому. – С этого дня вы переходите в оперативное управление Павла Сергеевича. Он прекрасно осведомлён о ваших подвигах, о вашей преданности и, по его мнению, не существует более достойного кандидата для очень интересной оперативной работы.
Тельнецкий только кивнул головой в знак понимания и согласия с поручением Ломова и перевёл взор на Ширшова.
Ширшов продолжил после слов Ломова:
– Деятельность будет для вас очень деликатной и местами опасной, я считаю необходимым именно сейчас вам об этом сообщить, но вы опытный товарищ, и я уверен, вы справитесь…
Ширшов сделал паузу, видимо, ожидая, что Тельнецкий ответит, но собеседник ещё раз кивнул головой, и Ширшов продолжил:
– С началом 2-й Отечественной войны мы лишились существенного финансирования нашей революционной деятельности… Вы и так это прекрасно знаете… Мы намерены восполнить эти потери. В наши ряды вступают всё больше и больше товарищей, и нам нужно увеличить финансирование революционных процессов в стране. Наши товарищи на государственном уровне создают для нас все необходимые условия. Скоро будет объявлено о создании общественной организации и общественных комитетов с целью мобилизации промышленности для военных нужд. Именно через эти субъекты системы управления военными заказами мы и восполним потери. Понимаете меня?
– Какой механизм предусмотрен в новой концепции восполнения потерь? – не отвечая на вопрос Ширшова, спросил Тельнецкий, чем приятно удивил собеседника.
– Вам определена роль физического сборщика взносов. Большинство промышленников и фабрикантов получают военные заказы, и ещё получат, но только после внесения взносов. Господа, конкурирующие за военный заказ, будут добровольно осуществлять взносы, по крайне мере, я на это надеюсь, и вам останется только организовать доставку денег из точки А
– Я всегда был полезным и эффективным в организации поставок, но что касается шантажа и даже устранения, это немного не мой профиль. У меня нет опыта в этих делах, и этот факт нужно учесть, – неуверенно и немного растерянно от поставленной задачи возразил Тельнецкий. Его голос звучал жалко, и Ширшов обратил на это внимание:
– Если вы не проявите решимость, вас никто не будет воспринимать всерьёз, и мы потерпим фиаско. Опыта у вас не было и в организации других поставок, при этом вы были самым эффективным. Это не только моя оценка вашей деятельности. Наберётесь опыта и в других делах. Вы не будете нажимать на курок, для этого есть исполнители. Ваша задача будет деликатно объяснять неудобным и упорным, что может произойти, если они откажутся. Мы вам предоставим все необходимые знания и нужных людей. Вы будете знать всё об объекте: его слабые места, его привязанности, его любовниц и любовников, если такие есть, и всё о его семье. Вам останется только его убедить и придумать, как доставить деньги в точку Б. Сейчас люди из охранки злы на наших товарищей, и они больше не церемонятся. Нажмут на курок и оформят как самооборону. С них никто не спрашивает за жизнь наших товарищей. Времена другие. Сейчас военное время, вот они и действуют согласно законам военного времени. Это вам нужно учитывать. Исполнителей не жалеть и при первой же возможности устранять на месте прокола. Сколько нужно будет людей, столько у вас будет… Нам нужен результат, а результат – это доставленные деньги в место, куда я укажу. Знания, от кого получать, сколько и куда доставлять, вы получите от меня, и только от меня лично и только устно.
После оглашения Ширшовым вознаграждения Тельнецкого, других исполнителей и обсуждения некоторых деталей Ширшов покинул квартиру. Тельнецкий пообещал разработать несколько предложений по составу оперативных групп, мест дислокации, вооружения, транспорта и вернуться к нему через неделю для согласования расходов оперативных групп и, возможно, для получения первого оперативного задания.
Тельнецкий не спешил освободить квартиру от своего присутствия, и Ломов это заметил, присел в кресло напротив него и спросил:
– Николай Никанорович, смотрю на вас и понимаю, что вы хотите у меня что-то спросить. Не стесняйтесь, задавайте ваши вопросы.
– Когда я впервые согласился на вас работать, я хотел только одного: избавиться от долгов. После высвобождения хотел заработать. Теперь я пока не понимаю, зачем мне рисковать. Вознаграждение мне предлагают существенное, но у меня нет больших запросов в деньгах. Я уже обжёгся в жизни один раз и теперь очень аккуратно подхожу к деньгам… Но сейчас не о них разговор у меня к вам. Я вообще не понимаю, зачем эти революционные действия? Что они поменяют в нашей с вами жизни? Ради чего нашим товарищам нужно больше денег? Ради чего наши так называемые старшие товарищи затевают новую революционную волну? Мне кажется, нам нужно задуматься и осознавать последствия, – Тельнецкий специально произнёс слова Ломова «нам нужно задуматься» в надежде, что после них Ломов раскроется и выскажет ему свои суждения насчёт их деяний.
– Николай Никанорович, вы взрослеете на глазах… Мой вам совет, не отказывайте Ширшову. Он настолько могуч и коварен, что даже я не смею ему отказывать… Откажете ему – он убьёт вас. Думаю, не сразу, использует, очернит ваше имя и потом убьёт, и, думаю, не только вас. Он прекрасно знает о вашей привязанности к Белозёрским, – Ломов сказал эти слова с сожалением в голосе. Тельнецкий это заметил.
– Почему в ваших делах не нашлось места для меня? – расстроенным голосом спросил Тельнецкий.