Куда идем мы… - 4
Шрифт:
И Псих беспомощно развел руками.
Пожилой енот повысил голос:
– Эй вы там! Этого любопытного – в питомник, на корм. А то, говорят, там тиграм не докладывают мяса.
Двое невесть откуда взявшихся охранников схватили Психа за локти.
«Придется шуметь и драпать», – с досадой подумал он.
– Да ладно тебе, папа, – с места вдруг встал енот средних лет, сидевший рядом с патриархом. Судя по всему – наследник престола. – Не жести. Праздник же сегодня.
– Дедуль, ну правда, – поддержал наследника жених. – Отпустил бы ты его. Ну селянин, ну
– Пожалуйста, – добавила явно робевшая невеста.
– Ладно, уговорили, – проворчал предводитель тюменских енотов. – Эй вы там! Этого дурня гнать в шею. Денег не платить. Выведите его на улицу, дайте пинка хорошего для ускорения, да и будет с него. Добрее надо быть, праздник все-таки. Хе-хе. Не каждый день внука женим.
Психа, радующегося, что Князь его личину не срисовал, заломив руки, вытолкали из зала. В полном соответствии с распоряжением начальства пинок ему отвесили более чем весомый, Псих даже пролетел пару метров, прежде чем пошел на ускорение свободного падения.
«Это мне воздаяние за поджопник Яшме, – думал он за воротами, потирая тощий зад. – Надо потихоньку завязывать женщин бить».
Придя к этому глубокомысленному выводу, Псих быстренько устроил сам с собой совещание по разработке плана дальнейших действий.
«Князь здесь, похоже, надолго завис. – размышлял он. – Дедуля-енот не производит впечатление демона, от которого можно смыться через часик. Так… Как я ему сказал? «Не все решает сила»? А он меня к бабе отправил? Ну, к бабе так к бабе. Так тому и быть».
И Псих, обернувшись птичкой, залетел обратно в здание.
Через минуту оттуда вышел быкоголовый Князь с чрезвычайно озабоченным видом.
– Черепаха моя где? – жестко спросил он у кинувшихся навстречу охранников. – Мне лететь надо, только что сообщили.
– Мы ее уже в стойло отвели и корм задали, – ответил пинавший Психа охранник.
– Выводите, – коротко распорядился Князь. – И пошевеливайтесь, дело срочное.
Когда привели черепаху с золотистыми глазами, принявший облик Князя Псих быстро прыгнул на сидение и подумал: «Заклинание, «Человек собаке друг», эксклюзив… Да зачем мне твой эксклюзив, дурачина, если у тебя система «свой-чужой» работает на визуальном принципе? И как только у вас всех их не угнали…».
Подключившись к черепахе, он скомандовал мысленно: «В Надеждинку. И побыстрее».
А про себя добавил: «Пора Князю навестить брошенную жену».
Глава восемьдесят восьмая. Надеждинка, Тюмень
(где все делают то, что им не хочется делать)
дер. Надеждинка
Муромцевский сектор
Омской локации.
56°24? с. ш. 75°39? в. д.
К усадьбе Дьяволицы Псих в облике Князя подкатил с шиком – подлетел на невероятной скорости, бросил черепаху в пике, практически коршуном упал с небес, но с невероятной
– Открывай ворота, – вальяжно бросил он выбежавшему заполошному стражнику. – Хозяин вернулся.
Лоча встречала мужа во дворе, стоя в обманчиво-расслабленной позе, но почему-то было сразу понятно, что она напряжена, как тетива натянутого лука.
– Ну вот ты и вернулся, – выдохнула она и с деланным безразличием спросила. – Ты насовсем?
Псих лихо спрыгнул с черепахи, вразвалочку подошел с бывшей жене Князя и только после этого покачал головой.
– Нет. Только я тебя умоляю – давай без сцен.
Дьяволица кивнула, держа лицо, и вдруг одним движением качнулась вперед, обвила руками, обняла, прилипла – не оторвешь!
– Ну и пусть! – жарко и торопливо зашептала она на ухо мужу. – Пусть! Господи, знал бы ты, дурак, сколько раз я эту встречу себе представляла, сколько в голове прокручивала. Сколько раз репетировала, как я тебе ледяным тоном отвечать буду, как я тебя гордо и безразлично отвергну, и ты поймешь – кого ты потерял! Кого ты променял на эту дуру!
Она и плакала и смеялась одновременно, уткнувшись Психу в плечо и говорила, говорила, говорила…
– А вот увидела тебя и что-то порвалось внутри, как струна лопнула. Как будто глаза открылись. Поняла, что не могу без тебя – каким бы ты не был. Плевать на гордость, на все плевать – лишь бы видеть тебя, лишь бы на шее у тебя виснуть, лишь бы запах твой на себе чуять. Не бросай меня, хотя бы насовсем не бросай, пожалуйста. Я ведь тебя знаю – ты не зверь, ты даже не злой, у тебя сердце нежное. Я ведь сдохну без тебя, я зачахну, я высохну, как старая вишня. Хоть иногда приходи – на денек, на часок, на минутку… – тараторила она, стремясь выговориться, выплеснуть все то, что накопилось у нее внутри за эти бесконечные тягучие свинцово-мерзкие месяцы.
«Блин, вот это я попал! – отчаянно запаниковал Псих, почувствовавший себя последней сволочью. – Она, похоже, его по-настоящему любит».
Но он задавил в себе инстинктивное желание прижать ушки и бежать без оглядки, не разбирая дороги, пока никто не догадался об обмане. Псих собрал все свое мужество и напомнил себе, что в этот раз в живых останется либо он, либо Князь, а козырей у него не так много.
После этого он мягко отстранил от себя женщину и добродушно пробасил:
– Ты бы хоть покормила мужа с дороги, прежде чем сырость разводить.
На слове «муж» она вспыхнула радостью, как фонарик.
– Ой, и правда, что это я! Прости, родной, прости дуру соскучившуюся. Пойдем, конечно, столы слуги накрывают уже, пока сполоснешься с дороги – все готово будет!
За столом стало немного полегче.
Лоча оказалась примерной супругой, и, пока супруг ел, не мешала ему. Она сидела, подперев щеку рукой, и молча смотрела влюбленными глазами на мужа. Лишь подливала ему водки в пустевшую рюмку.
«Блин, вот это я попал. Капец как стремно! – меж тем думал усердно жующий Псих. – Ладно, ничего, выпью водки – разойдусь». И вновь опрокидывал рюмку.