Куда исчез Гитлер, или Военные тайны ХХ века
Шрифт:
Его возили на лучшие спектакли в самые известные театры, на симфонические концерты музыкантов-виртуозов, на футбольные и хоккейные матчи, на скачки, на охоту…
Но каждое утро начиналось с завтрака по заказу и многочасовой «дружеской беседы» на Лубянке. Стенограммы этих бесед и были изъяты из дела перед тем, как мы его получили. Из него вытрясли все. Он сдал всю агентуру, секретнейшие шифры и многое другое, что знал. А ночью в своих роскошных апартаментах слушал, как у нас говорили «вражеские голоса», где говорилось и о нем. Плакал и смеялся…
Поступила информация, что американская разведка ищет его в Москве с целью похищения. И тогда на Лубянке было принято роковое для Гамильтона решение: переселить его из гостиницы
Он как бы отрекся навсегда от своего настоящего имени, став «КИРОМ», а для всех окружающих и персонала больницы – гражданином «К». Ему объяснили причину переселения, но он стал нервничать: от чего ушел, к тому и пришел. Внешне все оставалось по-прежнему – гостеприимство, дружелюбие, деловое сотрудничество. Его даже попросили прочесть цикл лекций для студентов Высшей школы КГБ.
Однажды в одной из бесед как бы между прочим ему сказали, что его жена казнена на электрическом стуле, судьба детей неизвестна. Он был потрясен и сломлен.
Позже мы узнали, что и его жене в Америке было сказано то же самое: ее муж погиб в застенках Лубянки. Понимая, что для советской разведки он отработанный материал, стал думать, как жить дальше.
Написал десятки отчаянных писем детям (копии он аккуратно переносил в дневники), родственникам. Ни одно из них, конечно, не было отправлено и получено адресатами. Все они прочитывались сотрудниками КГБ и подшивались в «Дело». Куда бы он ни пожелал пойти, его просьбу тотчас же удовлетворяли, но всегда было сопровождение – машина, охрана… Он придумывал множество ходов. Все бесполезно. Он стал писать жалобы нашим высокопоставленным руководителям уже в ЦК КПСС, что он оказал такие услуги нашей стране, а в ответ такая неблагодарность. С ним обращаются бесцеремонно, он чувствует себя как в тюрьме, что больше так продолжаться не может… Все осталось без ответа.
Однажды он услышал по радио, что в нашу страну с визитом приезжает президент США Никсон. И он решается еще раз броситься в омут. Это было отчаяние, ужас от того, что он с собой сделал.
В день, когда американского президента повезли на московский рынок, об этом много писали, он решился на безумный шаг. Сказал своим охранникам, что он хочет побывать в костеле, в эти дни был большой католический праздник, что он хочет помолиться, исповедаться. Охранники вошли вместе с ним в церковь, которая была переполнена. Он переговорил со свободным от службы священником, и они оба скрылись в кабинке для исповеди. Через какое-то время одному из сопровождающих Гамильтона показалось, что он заметил служителя уже говорящим с другим молящимся. В исповедальне никого не было.
Его мучители не проинтуичили замысел несчастного. Накануне, Гамильтон решил, что он непременно должен поговорить с Никсоном. Это его последний шанс. Он разработал план с посещением костела, но не учел бульдожью хватку КГБ. Его агенты были повсюду. Те, что были рядом с Гамильтоном, мгновенно передали по связи, что он исчез (вместе со всеми его приметами).
Бедный узник решил, что ему удалось уйти от преследователей. По карте накануне прочертил маршрут от костела до рынка – наикратчайший. Он был почти у цели. Смешавшись с толпой, он выскочил на рынок и уже был близок к Никсону, когда его ловко скрутили и повели к машине. Он громко кричал по-английски, пытаясь привлечь внимание американского президента, пытался вырваться. Ему ловко и незаметно сделали укол, и он затих. Хрущеву и Никсону сказали, что это сумасшедший.
Гамильтона повезли прямо на Лубянку. Привели в чувство. Долго и терпеливо беседовали, объясняли, что ему нужно отдохнуть, подлечиться несколько дней. Он снова оказался в больнице. Вскоре его перестали навещать, никуда не возили, лишили возможности говорить по телефону.
Вот тогда и было принято решение
Приехали те двое, что всегда были при нем, милые, приятные люди. Сказали, что нужно собрать вещи, что его ненадолго госпитализируют, подлечат, нельзя жить в таком нервном состоянии, а потом видно будет – что-нибудь придумают. Все ласково, обходительно…
Так он оказался в психушке – тюрьме, под чужой фамилией, без документов. Человек-призрак…
Прошло почти сорок лет. И если бы не тот Международный телемарафон и не телефонный звонок женщины-врача из «кремлевки», его историю так бы никто никогда и не узнал.
В тот день, когда отпустите меня, не плачьте вслед…
Его дневники. Лучше бы их не читать. Их никто и не читал. Кому был интересен «бред сумасшедшего», да еще на английском и арабском языках?
А они оказались литературой. Крик отчаяния. С таким глубоким анализом всего, что с ним произошло, с таким покаянием, безжалостностью к себе, отсутствием всяких надежд, раскаянием и бесконечной болью. Как мог этот человек выдержать все это…
Автобиография, написанная Виктором Норрисом Гамильтоном в КГБ СССР (перевод с английского):
Я родился в городе Яффа (Палестина) в 1919 году в условиях хаоса, которым сопровождалось падение Оттоманской империи после Первой мировой войны.
Мои родители – Марта и Митри Хиндали. Кроме меня в семье было еще два брата и три сестры.
Вскоре семья переехала в Иерусалим, так как там были лучшие условия для учебы. После успешного окончания средней школы, мы уехали в Бейрут (Ливан), где я поступил в Американский университет. Занимался главным образом изучением социальных наук и английской литературы. Окончил его в 1940 году. Не прошло и года, как вспыхнула Вторая мировая война. Мы перебрались в Палестину, в город Рамалах, где я занимался преподавательской работой, а затем вступил в арабский Легион, где служил два года, как преподаватель и переводчик. В 1952 году меня пригласили в качестве арабского секретаря к англичанам. Одновременно преподавал английский язык в колледже города Бенгази (Ливия). Там я встретил свою будущую жену-американку Лили Бэлл Дрейк. Через год мы поженились и уехали в США. Сейчас у нас две дочери. В Вашингтоне я познакомился с американским полковником в отставке МАКСВЕЛЛОМ. Он проявил большой интерес к положению в странах Ближнего Востока и предложил мне выступить с докладом по этому вопросу в университете имени Джорджа Вашингтона. После лекции был устроен небольшой прием в мою честь, на котором присутствовал американский адмирал, который предложил мне оказать содействие в устройстве на государственную службу.
По его рекомендации я прошел тщательную проверку и был принят на правительственную службу, и вскоре направлен в школу «ТЕМПО ИКС» для изучения криптоанализа, вопросов безопасности и общих сведений о контрразведывательной работе. Я с группой наиболее талантливых американцев после двухлетней учебы весьма успешно сдал все экзамены и специальный экзамен по полиграфии. Одновременно нас всех подвергли самому тщательному медицинскому обследованию. После окончания школы «ТЕМПО ИКС» я был направлен на работу в Агентство национальной безопасности, в отдел стран Ближнего Востока, на должность специалиста по криптоанализу и переводчика арабского языка. Отдел носил зашифрованное название «АЛЛО» и состоял из секции подслушивания телефонных разговоров, секции по перехвату военной шифрованной и открытой связи, а также почтовой корреспонденции, поступающей в дипломатические представительства.