Куда исчез папа?
Шрифт:
– Значит, теперь… – начал Денис.
– Теперь мы их повязали… Громкое будет дело!
– А нас свидетелями не вызовут? – сверкая глазами, поинтересовался Петька.
– Слава богу, нет! Обойдемся и без вас! А тебе, Петя, я сам лично написал бы рекомендацию на химфак! А после химфака айда к нам, на Петровку, в экспертный отдел!
– Почему в экспертный? – удивился Петька.
– Потому что тебя, уж точно, надо
– Можно подумать, у вас в МУРе предателей нет! – пожал плечами Петька.
– Есть, – вздохнул капитан, – то-то и беда, что есть… Но ты же не из таких, а?
– Нет, я не из таких! Но что было дальше?
– Дальше? Дальше уже дело техники. А как взяли мы главаря, так я и позвонил Андрюше Авилову. Так и так, говорю, пусть этот баламут Кирюха Смирнин домой возвращается, да поскорее. Вот и все. А еще я сам пообещал его встретить. Так, на всякий пожарный случай.
Эпилог
Прошла неделя. Лето близилось к концу. Даша и Стас опять жили на даче. На середину октября была назначена свадьба Александры Павловны и Кирилла Юрьевича. Решено также было подыскать обмен. Поменять две квартиры на одну большую, а пока они будут жить в двух, но одним хозяйством. Даша и Стас были несказанно рады этому. Особенно радовалась Даша. Теперь у нее есть настоящий старший брат.
Утром они сидели со Стасом в саду и стригли носы у крыжовника. Софья Осиповна затеяла печь пирог.
И вдруг у калитки появился Юра.
– Даша! – позвал он.
Она подняла голову и бросилась ему навстречу, забыв разом и о крыжовнике, и о Стасе.
– Юрочка! Ты? Как ты нас нашел?
– Мне твоя мама сказала, я ей позвонил… Мне очень надо с тобой поговорить! Пойдем, пройдемся!
– Да, конечно!
И она вышла за калитку, забыв, что руки у нее грязные и липкие от переспелого крыжовника.
– Даша, понимаешь, мне придется уехать…
– Как? Куда?
– Туда! В этот проклятый Маасмехелен!
– Но почему? Ты же говорил, что…
– Даша, это ненадолго, я уеду и приеду…
– Как? Я не пойму?
– Мама… Она меня допекла… Все время плачет, говорит, что покончит с собой, что без меня она жить не будет, ну и все такое… И я сдался.
– Ну, если мама так говорит, то, наверное, это правильно… –
Но к горлу подступили слезы. Хотя в последние дни она не так уж часто думала о нем, но перспектива расстаться с ним надолго, а то и навсегда, всерьез ее напугала.
– Даша, я вернусь! Я обязательно вернусь! Я обязательно вернусь, вот увидишь! К Новому году! Ты жди меня! И еще я буду тебе писать, ладно? А ты? Ты мне напишешь?
– Да, конечно, а когда ты уезжаешь?
– Сегодня, в пять часов.
– Уже сегодня?
– Да, я приехал только проститься… Я не хочу уезжать, но…
– Я понимаю, понимаю.
– Даша, проводи меня до станции, мне надо ехать, времени мало.
– Хорошо, конечно!
И, взяв ее за липкую и грязную руку, он пошел к станции. Они молчали. На перроне они сели на лавочку и просто смотрели друг на друга. Показалась электричка.
– Пора, – вздохнул Юра и поцеловал грязную Дашкину ладошку.
У нее потекли слезы по щекам. И она обняла его на прощание.
– Я вернусь! Я вернусь! – твердил он, уже стоя на подножке вагона. – Я что-нибудь придумаю и вернусь! Обязательно!
– Куда ты запропастилась? – накинулся на нее Стас, но, увидав выражение ее лица, умолк.
Вечером, когда все собрались за столом и пили чай с крыжовенным пирогом, Софья Осиповна вдруг объявила:
– Дорогие мои, должна сказать вам, что через неделю я уезжаю!
– Бабушка, куда?
– В Сидней.
– Куда? – поперхнулась пирогом Даша.
– В Сидней, по любезному приглашению Герберта Францевича!
– Насовсем? – ахнула Даша.
– Нет, всего лишь на три месяца. Согласитесь, что на меньший срок в такую даль ехать просто не имеет смысла.
– А как же наша свадьба? – обиженно спросила Александра Павловна.
– Сашенька, ведь это не первая твоя свадьба, хоть, надеюсь, и последняя. Ты уже большая девочка, выйдешь замуж и без мамы. А я всю жизнь мечтала и никогда не надеялась увидеть живую коалу и, может быть, даже погладить ее. Согласитесь, коала того стоит?
– И коала, и Герберт Францевич, – заметила Даша.
И бабушка покраснела.