Куда кого посеяла жизнь. Том III. Воспоминания
Шрифт:
Рыбу в тот первомайский день я практически всю сдал в столовую, и на ужин в бригаде впервые была рыба, и какая рыба! Сети на Ирикле в большинстве своем "десятирики", т.е. с ячейкой 10хl0 см, мелочь не ловится, а то, что ловится, меньше 2-3 кг не бывает. Боялся я, что купание утром в ледяной воде скажется, но нет, слава Богу, обошлось, и доехал нормально, и на праздник в компанию успел, да еще с рыбой.
Та поездка была разведывательной. Больше я не искал председателя или продавщицу, а ехал прямо в бригаду. Так было и удобнее, и проще с любой стороны. Тем более, как я потом узнал, никто и никогда к продавцу не шел. Да и вообще, в ларек или через ларек шла, хорошо, если треть улова. А две трети оборота шли в деньгах. Деньги рыбаки брали на месте. Официально они получали аккордно за каждый выловленный и сданный в ларек
Как было уже сказано, все работники в рыбколохозе были наемными, они ничего этого не знали. Их присылали по линии отраслевого министерства откуда-нибудь, где путина уже прошла или люди появились свободные. Конечно, отправляли в такие командировки больше тех, кто дома не был нужен. Они ехали с удовольствием, знали- что, там кормят, ежедневно поят, зарплату дают, да еще командировочные получаешь. И семьи рядом нет – красота! Эти «работяги» и делали навар тем, кто присасывался к рыбным берегам, т.е., руководил «процессом». Так было еще при Союзе. Сегодня все это уже узаконено и осуществляется вполне легально. Хоть на рыбе, хоть на крабах, на икре, золоте, алмазах, нефти, газе, лесе и т.п. Сейчас к этому добавилась земля.
Не знаю, как сейчас, но и тогда особым злом, кроме рыбколхозного, было то, что все лето вокруг таких бригад крутились десятки прикрытых браконьеров. Они, в большинстве своем – жители Орска, Гая и др. населенных пунктов, брали отпуск и шли как бы «в помощь» на работу в рыболовецкую бригаду, т.е., под ее «крышу». Катера рыбинспекции регулярно бороздили водохранилище, вытаскивая якорями снасти, расставленные браконьерами вдоль берега. А свои, которые под «крышей», ставили сети и снасти в затонах, устьях оврагов и т.п. Весь свой отпуск или просто свободное время, рядом с бригадой, вернее, внутри бригады, они ловили рыбу для себя, отправляя ее ежедневно домой или в условленное место. Чтобы понять выгоду всего этого, можно сравнить: одна голова большого вяленого леща на рынке стоила 5 рублей, и то ее трудно было достать. Купить такого леща у рыбаков можно было всего за рубль. Посолил, провялил – мини-мум четырехкратная прибыль! А если ты не купил, а сам поймал? Завези бригаде трехлировую бутыль самогона и лови рядышкм неделю!
Ну да ладно. После той первой поездки, затем второй, за рыбой для «сабантуя», я начал ездить на Ириклу по мере необходимости, когда запасы рыбы подходили к концу. Деньги уже практически не брал с собой. Денег у них своих хватало. Я получал заказ и по рыночным ценам того времени завозил рыбакам то, что им было необходимо и что в городе тоже становилось дефицитом, – разные виды мяса, сметану, творог, овощи. Рыбу я уже брал не подряд, а на выбор и, конечно, отборную. Рыбаки научили меня долговременному хранению рыбы.
Если раньше я при засолке рыбы каждый раз менял рассол и ждал, пока бочка закончится, то потом один и тот же рассол использовал месяцами. Да и рыбу тоже. Снизу из бочки вытянул две-три штуки – сверху добавил столько же. Получался постоянный засолочный оборот, и я всегда имел любую рыбу, готовую к употреблению. Вытащил из бочки, на чердак под металлическую крышу подвесил – через пару часов полувяленая рыба. А со свежей летом поступал проще.
Как-то раз привез килограммов двести. Взял в основном сазана и карпа. Мощные, толстые такие, на вид, как молодые поросята. Я их запустил на время в двухкубовые металлические баки, там у меня вода грелась для полива Так вот, запустил утром и ушел на работу. А через забор у моего дома была колхозная столовая. Звонит заведующий: «Василий Андреевич, у вас по всему огороду что-то прыгает». Пошел домой – да, действительно, прыгают по огороду карпы и сазаны двух-трехкилограммовые. Этот вид рыбы очень живучий, когда я их привез – лежали смирно, а как пустил в воду – сразу ожили и начали выпрыгивать из воды, баки-то открытые
Кругом на сотни километров – степь, а у нас в доме всегда была рыба Как я уже писал, браконьером никогда не был и не буду, даром ничего ни у государства, ни у людей не брал, но рыбу имел и в степи. Позже, когда вернулся домой, в рыбные вроде бы места – море рядом, Днестр, озера естественные и искусственные, а рыбы такой уже не было. Уже выловили и «выели» всю. Людей много, рыбы мало. Такова жизнь. Не знаю, как сегодня на Ирикле, но если мне скажут, что там сейчас все отлично, все контролируется и т.п., я не поверю. Слишком много у нас появилось тех, кто любит брать, потому что им и их окружению хочется кушать. А такая некачественная плесень, как показало нынешнее время, размножается во много раз быстрее, чем та же рыба, скот и птица, да и все, что есть на земле живое и съедобное. Берегитесь люди!
СОСЕД
Выбирая дом, сперва – выбери соседа, – гласит мудрость. Скорее всего, так оно и есть. Разные по жизни были соседи, хорошие и не очень. Приходилось как-то сосуществовать – куда денешься, жить-то надо.
Расскажу об одном из моих бывших, довольно многочисленных соседей только потому, что это особая ситуация, для примера. Не стандартная для нас, славян, но в какой-то мере классическая, – для других наций.
Жили мы с ним в Ащелисае – огород в огород. Соседа звали Иосиф, фамилия созвучная с моей – Рунковский. Был он, то ли из ополячившихся немцев, то ли из онемечившихся поляков, но считал себя чистокровным немцем и гордился тем, что в отличие от своих сверстников, тоже немцев, переженившихся на девушках других национальностей, имел жену – чистокровную немку.
Иосифа, как и многих других немцев – бывших колонистов с Украины, Поволжья и других мест, с началом войны депортировали подальше на восток. В Казахстан и Сибирь.
В тот критический период власти посчитали, что оставлять людей немецкой национальности при приближении немецких войск, – чревато непредсказуемыми последствиями и еще более усложнит положение советских войск, у которых могут возникнуть серьезные неприятности и с фронта, и с тыла.
Депортация была проведена оперативно и жестко, если не сказать, жестоко. В тот период, когда германская армия наступала по всему фронту, от Карелии до Крыма, разбираться, кто лоялен, а кто нет, было некогда, да и некому. Поэтому всех гребли одной военно-политической гребенкой – мужчин и женщин, стариков и детей. Ситуация на фронте не давала возможности обращать внимание на гражданское население, а уж к тем, в ком подозревали потенциальных врагов, внимание и отношение было, соответствующее времени….
Много бед обрушилось в то время на головы этих вынужденных переселенцев. Около трети из них не выжили еще в первую зиму, то есть, во время выселения.
Но немцы – есть немцы. Они работали, сперва, в специальных резервациях, затем на вольных поселениях. Они оставались верными своим национальным традициям, своей вере, не растворяясь в ставшем им чужим и чуждом в одно время, большинстве. Лишенные элементарных политических прав, а их не брали в армию, не избирали в политические органы, не позволяли вступать в партию, комсомол, не ставили на руководящие должности, не выдавали паспортов и не разрешали выезжать за пределы определенного села, района, без специального разрешения. До 1956 года, они просто были никто.
Выглядело это довольно странно и дико. Лучшими работниками на производстве, как правило, были немцы, а награды и льготы получали совсем другие люди. Но рассказ не об этом.
Как человек, близко знавший многих из тех немцев-переселенцев, могу сказать, что большинство из них понимало ситуацию и не обозлилось на власть и окружающих людей. Они просто жили своей жизнью, доказывая свое право на достойное к себе отношение. И добились своего.
В основной массе, работавшие рядом с нами немцы, в пятидесятые-восьмидесятые годы были нам добрыми друзьями, сослуживцами, соседями и даже родственниками. И все же они старательно сохраняли и развивали свое, врожденно-наследственное – точность, аккуратность и в то же время – индивидуализм, эгоизм и расчетливую, если хотите, скупость.