Куда кого посеяла жизнь. Том VI. Романы
Шрифт:
Но чем больше он думал, тем все более мрачные мысли лезли в голову. Открыл дверку тумбочки под столом, как-то наивно надеясь, что там ничего особенного нет- но там вызывающе лежала коробка из под торта, а в ней –хочешь -не хочешь, Моня, таки находился золотой брусок!. И не важно, чей он когда-то был, и кто его запаял в этот, действительно «чертов» прибор, а сегодня – он у тебя в руках (Моня боялся говорить слово «Мой»), и теперь все вопросы и проблемы, связанные с этим золотом – уже твои проблемы. Твои, и только твои, Моня. Когда этот факт заполнил его целиком, он понял – какую «подлянку» подстроили ему его дорогие предки, наверняка, сами того не желая. Вроде бы ничего такого и не случилось, ну, нашелся случайно этот брусок, у тебя на столе, а попробуй ты, докажи теперь, откуда это золото, может быть краденное, а потом спрятанное, а может ты и сам все это подстроил, чтобы легализовать купленное краденное или даже сам где-то, у кого-то украл и т.д.?! . Вариантов проблемных вопросов, появлялось все больше и больше, у Мони до обеда, от них голова распухла.
Во-первых, надо четко определится- чье
Тут же появилась проблема – куда его девать, уже сегодня, сейчас. В дом нести нельзя, там одна только теща- «искатель-копатель», найдет все, что угодно и где угодно. В банк сдать – тоже нельзя, да и просто отдать на хранение,– кому-то из родных – друзей, – тоже. В мастерской – опять же – не оставишь. Где-то спрятать на стороне – так выследят, случайно или специально, в общем, -что хочешь-то и делай, но хранить золото в такой ситуации, просто негде…. « И где оно взялось на мою голову!» – отчаянно искал выход Мануил Моисеевич, кляня всех подряд, начиная от своих «щедрых» предков, – до нынешней власти и суровых воровских «понятий». Но делать что-то было надо!. Вспомнил простое действующее жизненное правило:– если хочешь что-то спрятать – положи его на видном месте и никто не тронет. Он оставил коробку от торта, с вложенным туда золотым бруском, в тумбочке своего рабочего стола, обложил её сшитыми блокнотами чистых приемных квитанций и счетов, закрыл дверцу на ключ и –положил его в карман. Второй ключ от этого замка, Моня хранил в квартире, поэтому никто посторонний открыть тумбочку не мог, да и откуда возьмутся те, посторонние в его кабинете?!.
Прошло некоторое время. Моня переменился и внешне, и внутренне. Куда девалась его неподдельная веселость и любезность, профессиональная приветливость и чувство такта. Он замкнулся, перестал выходить в город, посещать друзей и родственников, да и просто выходить прогуляться на любимый с детства Приморский бульвар. И домашние, и работники мастерской, не могли не заметить произошедшие с ним перемены, спрашивали – как здоровье, в чем дело и т.д., он только отшучивался, а, иногда – просто обрывал надоевшие ему расспросы. Но так продолжаться долго не могло, и Моня, скрепя сердце, решился. Решился опять связаться со своим двоюродным братом, Артаком, которого не любил с детства и, которому никогда не верил, по многим причинам. Артак, кстати, почему-то, еще не прислал деньги за отправленное ему серебро, а тут придется опять к нему обращаться, уже с золотом. Они с Артаком были почти ровесники, знали друг друга с детства, но брат, как был непредсказуемым проходимцем с молодых лет, -таким и остался. У него были сотни знакомых и подельников в разных регионах Союза и даже за рубежом, причем на разных уровнях. Необъяснимо, но ему практически никто не доверял, и в то же время, многие имели с ним общие дела. Парадокс. Хотя, скорее всего, Артака, с его удивительными способностями пролезать везде, просто использовали в своих целях, более ловкие и осторожные мошенники.
Главное, что привлекало в нем Моню, на сегодня, – это его контакты с людьми, связанными прямо или косвенно с операциями по валюте , драгоценным металлам и изделиям из них. Поэтому Моня и решил навестить этого братца и не где-нибудь, а в его родном Батуми. Перепоручать такие вопросы кому-то, даже очень близкому человеку, было нельзя, поэтому Моня намерился отправиться в Батуми – лично. Там –получить от Артака расчет за серебро и –постараться, опять же через него, – найти покупателя на золото, да так, чтобы самому не светиться.
Приняв такое решение, Моня связался через специального посредника с Артаком и условным языком дал понять, что имеет дорогой металл, который надо выгодно и безопасно реализовать. Артак ответил, что с покупателем проблем не будет, если только товар качественный. Моня сказал, что приедет сам в Батуми и, чтобы Артак подготовил деньги в оплату за серебро. Тот согласился. Они договорились, что Моня сообщит посреднику о времени его прибытия в Батуми, при этом, Артак посоветовал ехать теплоходом, не связываясь с другими видами транспорта, по многим причинам.
Моня позвонил своему однокласснику, тот руководил эстрадным оркестром, работающим вахтовым способом (через неделю) на судах Крымско-Кавказской линии, был неплохим музыкантом, одно время играл в оркестре Одесского оперного театра, но был изгнан за слишком неумеренное пристрастие к спиртному. Одноклассник знал все и вся о морских
Одноклассник понял, что Моня собирается посетить Батуми вовсе не для того, чтобы позагорать там на пляже, и даже не в поисках мифического Колхидского Золотого руна, которое возможно и было там когда-то, а чисто по делу. А раз так, то ему не стоит искать проблем с передвижением на больших посудинах типа –«Россия», «Грузия» или «Одесса», где больше шика, где всегда особый пассажир, желающий «оторваться по полной», но те суда, находятся под постоянным негласным и гласным надзором специальных служб, и там всегда возможны любые неприятности, поэтому он предложил Моне совершить поездку на среднем по классу, не таким уж комфортном, но вполне пригодном для недельной командировки, круизном судне. Музыкант хорошо знает это судно, многократно ходил на нем и в пассажирском и в круизном варианте. Теплоход этот называется «Таджикистан», средний по классу, но обладающий высокими мореходными качествами, находится под патронатом Таджикской ССР, со всеми вытекающими последствиями, а главное –практически не входит в зону пристального внимания специальных служб, так как не работает на зарубежных линиях. В том числе и по этой причине, в отличие от большинства судов, работающих на этой линии, экипаж теплохода, а это, – около восьмидесяти человек, состоит практически, из одних одесситов. Передвигаясь на нем, одессит не замечает, что покинул пределы Одессы – тот же шарм, тот же юмор, те же свобода и демократичность, та же музыка и кухня.
На сегодня «Таджикистан» – в рейсе, но через несколько дней, утром, он прибудет в Одессу, а вечером- снова пойдет на Батуми. На главной палубе теплохода имеются двадцать двухместных кают и одна – одноместная. Две нижние палубы, занимают четырех и шестиместные каюты и помещения для экипажа. Моне он предложил взять билет в двухместную каюту, а не рваться в единственную одноместную или, тем более, в единственную каюту «люкс» на верхней палубе. «Единички – односпалки» -как правило, вызывают дополнительное внимание остальной массы пассажиров. И, хотя сейчас пик сезона, одноклассник, сказал, что постарается найти хорошее место. Когда Моня узнал, что билет на весь круизный рейс стоит 150 рублей на одного человека, то заявил, что желательно закупить оба места в каюте, вроде как для жены, хотя он поедет в каюте – один. На другой день – одноклассник – доставил ему два билета на очередной рейс «Таджикистана», а уже после этого, Моня объявил дома, что намерен съездить в Батуми, для осуществления расчетов за отправленный товар. Он должен получить расчет лично, поэтому никакие возражения и отговорки членов семьи (жены и тещи, дочь с семьей давно жила отдельно), им приниматься не будут; и начал готовиться к поездке. На удивление, ни теща, ни жена, – возражений по данному вопросу -не имели. Надо – значит надо.
Глава пятая
Ну, наконец, настал тот день. 31 июля – закончился срок их договора с руководством механизированной колонны, входящей в систему строительных организаций, занятых на возведении объектов Байкала-Амурской магистрали. Братья-близнецы- Григорий и Павел, отслужив по два года в железнодорожных войсках, были участниками строительства БАМа, присутствовали при знаменитой «стыковке» и укладке «золотого» рельса возле станции Куанда, и, хотя вроде бы магистраль была построена и надобность в большом количестве рабочей силы, в том числе, военных, значительно уменьшилась, они последний год службы, работали по «зачистке» недоделок, которых, как у нас всегда случалось, – было предостаточно. Надо было не только построить железную дорогу, но и обустроить необходимую социальную инфраструктуру, дороги, подъезды и т.п.. После демобилизации, братьев начали агитировать представители различных строительных организаций, из других участков стройки «века», предлагая продолжить работать в этой же системе, но уже – по договору. Братья работали всю службу вдвоем на мощном тракторе-бульдозере, были на хорошем счету у руководства участком, где они постоянно работали и, естественно, у командования части. Их уговорил пойти на работу, по той же специальности, главный механик, одной из механизированных колонн, базирующихся в районе строительства будущего Северо-Муйского тоннеля. Да, более чем трех тысячекилометровый железнодорожный путь, был уложен, построено много объектов сопутствующего плана, но магистраль не могла работать на всем её протяжении в проектном рабочем ритме. Главным препятствием оставался Северо-Муйский тоннель, протяжением более 15 километров, начатый еще в 1977 году (его закончат только через четверть века, в 2003 году!). Чтобы временно обойти этот сложнейший участок трассы, в 1982-83 годах, был срочно проложен железнодорожный обход, но был он сделан в спешке, без должной геофизической оценки и подготовки, по таким крутым горным серпантинам, что передвижение по нему, больше смахивало на катание на «американских горках». Передвигать по этому обходу грузы, можно было только поездами с несколькими вагонами, двойной тягой, из-за большого перепада высот, а людей возить было просто опасно, поэтому пассажиров на этом участке, высаживали и перевозили на автомобилях, а потом они снова садились в вагоны, и ехали дальше.