Куда позовёт прошлое?
Шрифт:
– Вот как? – Стася задумчиво смотрела на него, склонив голову к плечу, будто оценивая и размышляя, стоит ли связываться. И тон её больше не был ни жалобным, ни просительным. В следующих словах так и слышался лязг металла, – Я ничего не помню о себе, однако могу рассказать о тебе. Хочешь?
– Что такого ты можешь знать обо мне, чего я сам о себе не знаю? – не проявил интереса Кирилл.
– Ты должен был умереть. Не потому, что помогать таким как я опасно, а потому, что срок твоей жизни истекал прошлой зимой. Судьба тебе выпала такая. А спасла тебя девушка, тоже призрак, ты ещё к ней на кладбище приезжаешь
– Ты хочешь сказать, что там – Кирилл ткнул пальцем в небо, всё-таки вступив в переговоры, – Меня, типа, наняли, как частного детектива? И зарплату я получаю отсрочкой собственной смерти?
– Что-то вроде, – охотно подтвердила Стася.
– Я должен верить тебе?
– Вовсе нет. Но моя история и тебя коснётся. Тебе придётся помочь.
– Да как, если я о тебе ничего не знаю?! И каким образом твоя смерть меня касается?!
Она снова села на камень, уткнулась подбородком в колени, вздохнула.
– Думай, Кирилл. Теперь это твоя задача. Только знай – он снова начал убивать…
– Кто?! – но вопрос прозвучал в пустоту, сознание затянуло темнотой, пропало озеро, пропали уютные домики на берегу, остался только навязчивый гул в ушах…
– Кирилл, Кирюша… – кто-то настойчиво тряс его за плечо, а ему совсем не хотелось просыпаться, хотелось снова провалиться в темноту, лишь бы не ощущаться чудовищной головной боли, настолько сильной, что голову от подушки не оторвать. Подушка? Так разговор со Стасей был всего лишь сном?
– Чего? – пробурчал он, нашаривая рукой одеяло и пытаясь укутаться с головой.
– Проснись же!
Лиза. Это Лиза трясёт его, пытаясь разбудить. С трудом Кирилл приоткрыл глаза, снова зажмурился от резанувшего по ним яркого света.
– Лиз, окно зашторь, – прикрывая зажмуренные глаза ладонью, попросил он и, услышав, как взвизгнули, поехав по карнизу ролики, осторожно приподнял ресницы. – Так лучше. Лиз, ты чего? Что-то случилось? – с трудом подбирая слова, спросил он.
– Это у тебя надо спросить, – вздохнула Лиза и обняла, прижавшись. Но тут же отстранилась, поднялась и, отступив, остановилась, глядя на мужа с тревогой и болью. – Ты кричал во сне, метался, мне пришлось тебя разбудить.
– Сколько времени?
– Пятый час.
– Утра или вечера?
– Утра. Так что случилось, Кирилл? Кошмар или… – Лиза стояла поодаль, не решаясь подойти к Киру, хмурилась, не отводя внимательного взгляда от лица мужа, ловя его эмоции и реакции. Но, тем не менее, руки сложены на груди, плечи расправлены – верный признак того, что допроса Кириллу уже не избежать.
– Или, Лиз. Это не просто кошмар. Рассказывать пока не буду ничего, не разобрался пока, да и голова болит. – Он сел на кровати, с усилием потёр пальцами виски.
– Кир, я тебе сейчас таблетку принесу. Или сразу две… Ты выпей и снова ложись.
– Не ходи, Лиз, – потянулся к жене Кирилл, – Я сам. Вот посижу пять минут, в себя приду и схожу на кухню.
– И навернёшься с лестницы, – насмешливо продолжила Лиза, – Я ведь вижу, до сих пор от сна не очухался. Нет уж, дорогой, лежи и жди таблетку. Я быстро.
Тихо прикрыв дверь, Лиза вышла, а Кирилл задумался. То, о чём рассказала Стася, не поддавалось пониманию. Что получается? Если однажды он откажется помочь, то в скором времени пополнит ряды тех, кто сейчас к нему за помощью обращается? То есть он обречён всю жизнь помогать и распутывать
Конечно больше Кирилл заснуть не смог. Выпил сразу две таблетки, лёг, но сон никак не шёл, мысли гоняли одна другую, никак не желая успокаиваться. Определенно без Михальчука не обойтись. Если и искать решение, то только вместе, без оперативной информации Стасе не помочь. Её определённо что-то связывало с Прохоровым, тот попал в переделку, и только теперь погибшая девушка потребовала справедливости. Кирилл понимал, у Прохорова и Стаси имеются точки пересечения, после встречи в ресторане сомневаться в этом не приходилось, но как они связаны? Со стороны Прохорова, судя по всему, чувства, а Стася? Что по поводу его страданий думала она? Если они были действительно близки, как так вышло, что Прохоров ничего не знает о гибели девушки? Он вёл себя так, будто она пропадала где-то несколько лет, а потом вдруг отыскалась, сменив имя и фамилию. Выходит, допускает мысль, что Стася пряталась. От кого? Не от него ли? Если так, является ли это доказательством того, что к её гибели он непричастен? Скорее всего, слишком уж искренними выглядели его изумление и радость.
А как она погибла? Кровь. Всё платье было в крови, её под ногами девушки было столько, что казалось нереальным наличие в человеке такого количества крови, и платье всё порезано на животе в труху… И опять же, Стася требовала найти убийцу. Убийцу в прямом смысле слова или переносном? Ведь по сути, водитель, сбивший человека, тоже в какой-то степени убийца. Но нет… последние слова Стаси говорят о том, что всё-таки человек убил намерено, как она выразилась… «он снова начал убивать» … Именно поэтому Стася смогла прорваться в реальность? Возможно… Но о ком, о ком она говорила?
Промаявшись час, Кирилл поднялся, тихонько, стараясь не разбудить задремавшую Лизу, вышел из комнаты, пошёл в душ. Обычно контрастный душ помогал привести мысли в порядок, но сегодня не сработало, всё так же болела голова, мысли всё так же путались и хаотично, наплевав на логику, скакали в гудящем мозгу. Машинально Кирилл приготовил завтрак семье, сам не заметил, как выпил две кружки кофе, отстранённо глянул на часы. Сейчас тихий дом наполнится звуками, начнёт просыпаться семейство, и его состояние не останется незамеченным ни для кого. Разве что Максимка не спросит его ни о чём, не посмотрит с тревогой, пытаясь уловить подсказку в глазах, и Кирилл подозвал Дюка, снял с вешалки поводок. Хорошо, что сегодня понедельник. Можно спрятаться от семьи в офисе, вызвать туда Михальчука и устроить военный совет. Ничего нового. Всё повторяется из раза в раз.
Но даже пёс почувствовал подавленное состояние хозяина, он не убегал вперёд, ходил рядом, буквально шаг в шаг, задирал голову, вопросительно глядя на Кирилла, поскуливал в нетерпении, и всё норовил повернуть в сторону дома.
В офис этим утром Кирилл приехал уже в восемь часов. Никого из сотрудников ещё не было, и это хорошо, Киру не хотелось общаться, улыбаться дежурно, отвечать на ненужные вопросы. Он вообще мог не приезжать в офис, но дома ещё хуже, донимать вопросами, конечно домочадцы не станут, стоит рыкнуть разочек, но будут поглядывать на него с сочувствием, вздыхать, передвигаться на цыпочках, будто он тяжело больной. Так что лучше в офисе, к тому же есть необходимость поговорить с Михальчуком.