Куда приводят мечты?
Шрифт:
— Нет!..
Я знал, так кричать мог лишь тот, кто любил… Недавно я сам кричал так же сильно, но сейчас я боялся, что мне придется кричать вновь и, как оказалось, не зря…
Часы перед закрытой белой дверью тянулись мучительно долго, словно вязкие нити паутины, ожидание опутывало меня, а в голове разворачивались самые страшные картины будущего Роуз. Я знал, что должен верить в лучшее, знал, что не должен оставлять надежду, но я опасался худшего, и это было вполне логично, ведь человеку, как таковому, свойственно бояться…
Я
Но ничего не происходило: часы тикали, как прежде, по коридорам сновали люди, но никто так и не подошел ко мне. Через какое-то время от усталости я провалился в сон, больше похожий на беспамятство. Я даже не заметил, как скрипнула заветная дверь, но голос все же услышал:
— Мистер МакКарти?
Я встрепенулся и поднял голову, встретившись взглядом с мужчиной, в тусклых каштановых волосах которого блестели серебристые нити седины.
— Да, это я. А вы я полагаю доктор Джонсон?
Он кивнул в ответ, видимо ожидая следующего и самого главного вопроса.
— Что с Розали?
— Мне нечем вас обрадовать, но могу сказать одно: если бы вы оказали ей первую помощь чуть позже, то все могло бы быть намного хуже.
— Значит, с ней все будет хорошо? — я так надеялся услышать одно короткое и простое слово, но в ответ получил отрицательное махание головой и тусклый голос доктора:
— Боюсь, что нет…
— Почему? — вскрикнул я, не понимая, отчего Роуз сейчас плохо, раз могло быть хуже…
— Потому что на данный момент она в крайне тяжелом, хоть и стабильном состоянии, — спокойно ответил на мой вопрос Джонсон, в глазах которого блестело сопереживание мне.
— Что нужно, чтобы это исправить? — с надеждой проговорил я.
— Думаю, что кроме веры и любви вы уже больше ничего не можете дать своей жене, — эти слова оборвали все мои мысли, прозвучав словно приговор. Впереди было лишь ожидание, которое могло растянуться на очень долгое время…
— Я могу ее увидеть? — обессилено спросил я.
Врач кивнул и, положив свою руку на мое плечо, успокаивающим тоном произнес:
— Просто нужно верить в лучшее. Чудеса случаются всегда!
Уже несколько дней я ходил в больницу вместе с Элли, так обеспокоенной состоянием своей матери. Она была еще маленькой, а потому легко отвлекалась на самые обычные радости жизни, которых я уже не замечал. Я вообще перестал замечать что-либо, кроме Розали и Элли, в которой теперь видел лишь черты моей любимой…
Солнце для меня перестало всходить, а время растянулось в одно лишь ожидание чертового "все хорошо", которое в тот день обещал мне парень и которое я обещал сам себе… Теперь вся моя жизнь была другой, потому что все, что я мог — это ждать.
Этим вечером я опять уложил Элли спать, и вместо "спокойной ночи" сказал уже привычное:
— Вот увидишь, завтра все будет иначе, и мама обязательно
Закрыв дверь детской, я направился в кабинет, захватив с собой бутылку виски. Еще очень долго я сидел и думал о Роуз, о нашей Элли, о семье и о наших мечтах, которые, я был уверен, еще успеют воплотится в жизнь… На стенах кабинета, там где должны были висеть ее картины, сейчас была лишь пустота. Я уже не раз проклинал себе, что отпустил ее в тот день от себя, проклинал за то, что не почувствовал, что случится этот взрыв, за то, что не предостерег ее, не поехал вместе с ней. Возможно, все могло быть иначе, но лишь тогда, если бы мы были другими людьми…
Когда стрелки часов приближались к трем часа ночи, тишину дома пронзила телефона трель. Я быстро взял трубку, чтобы шум не разбудил дочь.
— Слушаю.
— Мистер МакКарти? — спросил меня уже знакомый голос.
— Да, доктор Джонсон, — отозвался я. — Что-то случилось с Роуз?
— Да, — голос врача совсем стих. — Думаю, вам следует приехать в больницу. Это не телефонный разговор.
В ответ я положил трубку, а по комнате раздалось мелодичное звучание рассыпавшихся по полу осколков бутылки.
— Все будет иначе, — шепотом повторил я те слова, которые сказал Эли на ночь, только теперь уже я пытался успокоить сам себя…
— Джонсон, но ведь вы могли сделать что-нибудь? — я тряс доктора за плечи уже несколько минут, а он лишь опустил глаза в пол и не сопротивлялся, понимая, что мне сейчас нужно высказаться и выплеснуть все эмоции, которые в противном случаи просто могут разорвать меня изнутри…
— Эмметт, было сделано все, что только возможно. Учитывая тот букет хронических заболеваний, которым обладала ваша жена, чудом можно считать уже то, что она не погибла сразу после взрыва.
— Чудом? — жестоко усмехнулся я. — Да она даже не успела понять, что жива!
— Мистер МакКарти, успокойтесь. Теперь уже ничего не изменишь, — он положил руки на мои плечи в попытке успокоить, а я лишь грубо вырвался из-под них.
— А я хочу изменить! Слышите? Я хочу этого, — почти кричал я, не видя перед собой ничего, кроме белой пелены, что застилала мои глаза.
— Миссис МакКарти все еще в своей палате. Вам следует пойти к ней, — твердо произнес доктор Джонсон, будто бы не услышав моих слов, и я послушался, но перед этим неуверенно спросил:
— Хорошо. Только скажите одно, она приходила в себя? — мой голос слегка дрожал, и я был готов проклинать себя в случае положительного ответа, потому что в момент, когда Розали больше всего нуждалась во мне, меня не было рядом.
— Нет, — тихо произнес он, но я так никогда и не узнаю, что это было ложью в мое же благо.
Легкое трепетание длинных черных ресниц, и пронзительный взгляд карих глаз в белый потолок, а затем стон, пропитанный болью. Сейчас очнувшейся девушке не нужно было ничего, кроме его прикосновений, но их не было.