Кудесник

Оуэн Рут

Ученый твердо шел к намеченной цели, убирая чудовищные создания с почти механической точностью. Но Джилл видела по его лицу, как на него накатывают волны тошноты. “Он ненавидит этих противных тварей точно так же, как и я, и даже больше”.

— Я о нем позабочусь, — внезапно выпалил он.

— О ком?

— О нашем ребенке, если он у нас будет. Я обеспечу ему… или ей… финансовую и морально-эмоциональную поддержку. — Тут он умолк на мгновение, стирая пот со лба тыльной стороной ладони. — Я никогда не отвернусь ни от нашего ребенка… ни от тебя.

Он пытался

сделать доброе дело, и она это понимала. Но вместо этого он своими словами лишь поворачивал нож, пронзающий ее сердце.

— Иэн, детям нужна не только финансовая или морально-эмоциональная поддержка. Им нужна уверенность в своем положении. Им нужно знать, что любящие их люди всегда находятся рядом, в распоряжении их — и друг друга. Им нужна… любящая семья.

— Брак этого не гарантирует, — резко парировал он.

— Не гарантирует, — согласилась она, — но отсутствие брака гарантирует обратное почти наверняка.

Он попытался на это ответить, но так и не сумел сформулировать реплику. На него вдруг накатила волна тошноты, заставившая потерять равновесие и рухнуть на поверхность.

— Иэн! — Джилл мгновенно очутилась рядом. И стала то толчками, то рывками оттаскивать его к ближайшему прямоугольнику. Почти лишившись сил, Иэн оперся спиной о его поверхность и закрыл глаза.

— Все эти вещи действуют на тебя гораздо хуже, чем на меня.

— Нет, мне нельзя бросать дело на полпути…

— Не только можно, но должно, — строго заявила она. — Это приказ, доктор.

Он принялся было спорить, но тут здравый смысл взял верх.

— Ладно, — смирился он, а рот его сложился в горькую улыбку. — Зато в следующий раз орка будешь брать на себя ты.

Джилл отвернулась, чтобы не дать ему увидеть, как боль перекашивает ей лицо. Ведь следующего раза не будет!

И она вернулась к куче щебня, где занялась яростным разбрасыванием тварей по сторонам. Для нее все происходящее было наполнено высшим смыслом. И вскоре под сильно поредевшими слоями тварей она увидела очертания Эйнштейна. Стало ясно, что, предчувствуя нападение, он реструктивировал свой информационный скелет, приняв человеческий облик и полагая при этом, что непохожесть его на компьютер отпугнет хищников. Но если замысел его был именно таков, то он ударил, как бумеранг. Твари все равно напали на Эйнштейна, лишая его электронной мощи, подобно тому, как высасывают кровь летучие мыши отряда вампиров. Эйнштейн лежал на поверхности лицом вниз, а синие и золотые диагонали, пронизывающие кожу, стали болезненно-тусклыми. Даже слабенький энергетический пульс перестал биться.

— Эйнштейн! — окликнула она компьютер в человеческом обличье, тряся его за плечо. — Вставай!

Ответа не последовало.

Она стала трясти Эйнштейна еще сильнее.

— Мы освободили тебя от этих чертовых тварей. Мы тебя спасли. А теперь делай свое дело и поднимайся!

— Джилл! — Иэн встал рядом с ней на колени, протянул руку и стал осторожно отцеплять девушку от Эйнштейна, ослабляя мертвую хватку. — Не думаю, что твоя тактика сработает.

— А

по-моему, получится. Ведь он просто без сознания.

— Он не просто без сознания, — возразил Иэн таким нежным голосом, которого она у него никогда не слышала. Он не сводил глаз с ее рук, разминая тыльную сторону ее пальцев своими. — Знаю, что он для тебя значит, однако… бывают случаи, когда не видишь события в истинном свете, как ни старайся и какие усилия ни предпринимай.

Джилл замерла и высвободилась из его рук.

— Ты считаешь, что он мертв. Что ж, ты неправ. Он где-то здесь. Я это чувствую.

— В наличии может быть его электронный резонанс, точно так же, как можно улавливать волны, исходящие от головного мозга больного в коматозном состоянии, но это все. Они иссушили его, Джилли. Он более не существует. Тебе придется смириться с этим.

Смириться. Всю свою жизнь она вынуждена была мириться с происходящим. В частности, с тем неоспоримым фактом, что ее матери было наплевать на всех, кроме себя самой. Реальностью было то, что ухажеры ее матери отвергали любовь, исходившую из сердца ребенка, и никогда не отвечали на нее. И Джилл понимала, что любовь Иэна была не тем чувством, на основе которого можно созидать будущее. “Решай все проблемы самостоятельно, — любила она поучать сама себя. — Перешагни через разочарование и иди дальше”.

Но не теперь.

— Иэн, помоги. У меня одной не получится.

Она следила за его взглядом. Даже в виртуальной реальности в нем прочитывалась внутренняя борьба, схватка логики ученого с человеческим состраданием. Он запустил ладонь к себе в волосы, и статическое электричество имитированного пространства заставило пальцы искрить живым огнем.

— Джилли, я…

Но тут он умолк, переключив внимание на то, что происходило слева от Джилл. Девушка обратила взор в направлении взгляда Синклера и заметила, что РОЗИ ушла с безопасной позиции и стала крутиться над головой Эйнштейна.

— РОЗИ, назад! Твари все еще…

Слова предупреждения оказались напрасны. Огненный шар РОЗИ вспыхнул наподобие сверхновой, так что Джилл вынуждена была из-за безумно яркого света прикрыть глаза ладонью.

— Что она де…

— Меняет форму, — пояснил Иэн не без зависти. — У нее происходит реконфигурация имитированного облика в замкнутой топологии. Теоретически такое мне известно, но для практического осуществления подобной метаморфозы требуется мощная направленная энергия и огромная сила воли.

Было ли это чудом или нет, но на глазах у потрясенной Джилл происходила трансформация РОЗИ. Пока Джилл наблюдала, огненный шар вытянулся и расширился, крутясь, как миниатюрный смерч. Постепенно из смерча стало прорисовываться человекоподобное тело, стала проявляться хрупкая, похожая на фею брюнетка, на коже которой пульсировали розовые и серебряные прожилки. Сформировавшись в нескольких дюймах над поверхностью, она опустилась и встала на колени перед безжизненным телом Эйнштейна. Она положила руки ему на плечи, как это только что сделала Джилл. Но вместо того, чтобы трясти Эйнштейна, она стала наливаться энергией.