Кудеяр

Костомаров Николай Иванович

– То правда, – сказал Кудеяр.

– А нет, – сказал Афанасий, – как же можно не исполнить того, что воевода приказал? Да притом мы всего здесь не видим, а вот как нас впустят в крепость, так мы и узнаем, как в средине у них, все смекнем и доложим воеводе подлинно.

Подплыли к крепости. Афанасий Елисеевич затрубил в рожок, а Кудеяр выставил на конце своей сабли шапку.

В воротах крепости приподняли щиток, открылось

отверстие. Вышло двое турок. Афанасий Елисеевич первый вскочил на берег и закричал по-турецки:

– Посольство от воеводы его царского величества.

– Иди сюда один, – отвечали ему, – а прочие пусть остаются в челнах.

– Не я голова; вот голова, – сказал Афанасий, – он пусть войдет со мною! Так надо!

– Идите, только без оружия: не воевать пришли.

Кудеяр и Афанасий повиновались, оставили в челне свое оружие. Их пропустили в ворота и тотчас опустили щиток.

Их привели в деревянное здание, где жил санджакчей, начальствовавший крепостью.

Положив руку на грудь по восточному обычаю, Кудеяр почтительно поклонился и произнес речь, в которой излагал неправды крымского хана, извещал от имени воеводы, что он по царскому повелению идет с войском наказать хана и принудить его отпустить русских пленников и установить прочный мир, чтоб вперед не было более обиды и разорения российской державе; уверял, что с турками Россия не воюет, царь находится с турецким падишахом в любви и дружбе, и просил пропустить русское войско в море.

– Это не может статься, – сказал санджакчей, – московский царь хочет завоевать Крым, как он уже завоевал Казань и Астрахань – мусульманские царства; нам ведомо, что в Москве чинилось и что затеяно, не вы одни идете на Крым; Вишневецкий послан на Дон, а сам царь со своими великими силами хочет идти на Перекоп. Нельзя допустить, чтобы мы сложа руки сидели да смотрели, как Москва будет покорять и порабощать наших правоверных мусульман. Мы все должны защищать нашу веру. Притом хан крымский – подручник и слуга нашего могущественнейшего, непобедимейшего государя; довольно того, что прошлый год мы спустили вам. Нет, мне приказано беречь проходы и не пускать на море никого, а если пойдете силою, то буду биться с вами.

– Этот человек, – сказал Афанасий Елисеевич, – не посланник, а лазутчик; он вызвался прикинуться перебежчиком и заколотить у вас пушки. Воевода не согласился, пожалевши его, чтоб он не пропал, пожалел

оттого, что у него необычная сила, а велел ему плыть как бы посланником, на самом же деле для высмотров.

Кудеяр бросил свирепый взгляд на товарища и сказал:

– Он лжет, как пес. Я прибыл к вам посланником от воеводы, а не лазутчиком.

– Нет, он не лжет, – сказал санджакчей, – этот человек нарочно подослан нами к вам в Москву, чтоб проведать, что у вас затевается и делается; он нам прямит, он наш верный слуга, и мы ему во всем верим. Ты не воротишься к воеводе, мы тебя здесь задержим.

– Вы не можете меня задерживать, – сказал Кудеяр, – это нечестно, противно народным правам. Я посланник, послов не секут, не рубят. Я приехал за ответом, какой ответ вы мне дадите, такой я и отнесу воеводе.

– Нет, ты ничего не отнесешь воеводе, – сказал санджакчей. – Я тебя отсюда не выпущу.

– Ты не смеешь этого делать. Я не военнопленный, наш государь не в войне с вашим, наш государь будет жаловаться вашему, и тебе будет за меня наказание.

– Наш государь, – сказал санджакчей, – велит хватать лазутчиков, и ваш то же делает. Вот мы к вам подослали этого еврея, который прикинулся у вас не знаю кем; если бы вы узнали, что он лазутчик, вы бы его не выпустили. Так у нас ведется. Ты будешь задержан.

Кудеяр вспыхнул и крикнул:

– Я не лазутчик, я посол, эта змея лжет! – И с этими словами он схватил за затылок Афанасия Елисеевича и нагнул его к земле. Афанасий Елисеевич лишился чувств.

Испуганный санджакчей бросился в заднюю дверь и начал кричать. Весь гарнизон всполошился. Турки с яростными криками бежали к дому. Кудеяр выскочил из дома, сгоряча стал отбиваться кулаками, но толпа, стоявшая сзади, бросилась на него; ему на шею накинули аркан… он стал задыхаться и упал навзничь; тогда человек тридцать набросилось на него и стали надевать на него цепь.

– Мало одной, разорвет, – говорил санджакчей, – еще одну.

Принесли еще цепь и стали ею обвязывать Кудеяра.

– Мало двух цепей. Третью.

Принесли третью цепь и надели на Кудеяра.

– Кандалы ему на ноги потяжелее!

Кудеяра отвели в нижний ярус деревянной башни и заперли.

Тогда один турок вышел за ворота.

– Ты по-турецки знаешь либо по-татарски? – спросил он оставшегося в челне.