Кукла и дракон

Маш Диана

— Отомстить? — Вот так новости. — За что?

Она долго не отвечала. То ли собиралась с силами, то ли думала с чего начать. Затем встала с дивана и села на мягкий подлокотник. В устремленном на меня взгляде читалась решимость. Словно кукла готовилась вступить в бой.

— Через три дня, после того как ты уехал в командировку, мне на почту пришло письмо без обратного адреса. Внутри две фотографии на которых…

— Дай угадаю. Я и какая-нибудь девица? — Она нахмурилась, но кивнула. — И ты поверила?

—

Я не хотела верить. Даже разглядывая твое лицо. Руки, что обнимали ту обнаженную девушку. Я не помню деталей. Все сейчас как в тумане. У меня началась истерика. Приехали Майрин и отец. Он хотел связаться с твоим руководством. Найти тебя, где бы ты ни был. Поговорить по-мужски. Но я не позволила. Кричала, что это монтаж, что такого просто не может быть…

— Погоди, ты хочешь сказать, что дело в каких-то фото? — Мне пришлось опереться спиной о стену, чтобы ее холод, остудил накапливающийся в моем теле жар. — Поверила им, даже не позволив мне объясниться?

— Не им, — покачала она головой. — Последней каплей стало признание Майрин, которая видела вас вместе. Она молчала, не желая разбивать мне сердце. Но призналась, когда это сделал какой-то аноним. От одной мысли, что придется смотреть тебе в глаза, разгребать все это дерьмо, слушать оправдания — становилось тошно. Я сказала им, что уеду. А чтобы ты не вздумал меня искать придумала то письмо.

Новость о том, что никакого любовника у нее не было, обрушилась на меня как теплый душ, после холодного ливня. Заживляя старые раны и успокаивая бурю в душе. Но быстро сменилась шоком.

— Майрин? Твоя сестра? — Айнон кивнула сверля меня пытливым взглядом. Я шумно выдохнул, сжал ладонями виски. — Твою мать…

— Да, вот такая я жалкая, — горько усмехнулась она и вытерла слезы. — Придумала себе любовника, с которым вздумалось бежать. Ты выбил почву у меня из-под ног. Я не нашла другого способа отомстить.

— Знаешь, будь моя измена реальностью, а не домыслом твоей сестры и того ублюдка, что прислал тебе то чертово письмо, я бы даже поаплодировал. Тебе действительно удалось мне отомстить. Дашь взглянуть на фотографии?

— Думаешь, мне делать нечего, их хранить? — возмутилась она. — И что значит, домыслы? Хочешь сказать, что это не правда? Ты мне никогда не изменял?

— Пока мы были вместе — никогда, — горько усмехнулся я. — Зачем мне был нужен кто-то, когда у меня была ты?

Она опешила. Сглотнула.

— Но… — голос стал тише. — Для чего Майрин мне врать?

— Сейчас уже поздно. Завтра я найду твою сестру, и мы обо всем узнаем.

Глаза куклы увеличились, став размером с блюдца. Тело затрясло, как в лихорадке. А потом из нее хлынул поток. Спрятав лицо в ладонях, Айнон ревела так, будто кто-то умер. В мое солнечное сцепление, при виде ее горя, словно всадили крепкий кулак.

Отделившись от стены, я подошел к ней, подхватил на руки и, продолжая удерживать, сел на диван. Тонкие руки обняли меня за шею. В ноздри ударил

пьянящий запах ванили. Голова уткнулась в мою грудь.

Беззащитная. Милая. Мой восторг и моя агония. Моя мука и мое блаженство…

— Не плач, — попытался утешить я ее, прижимая к себе. — Все давно уже в прошлом. Да и какая разница…

— Большая, — всхлипнула она и смешно шмыгнула носом. — Я… я все это время винила тебя. Ненавидела. А выходит, что сама во всем виновата. Это я разрушила наш брак. Из-за гордости. Доверчивости. Из-за… черт пойми чего.

Мне хотелось ее утешить. Подобрать нужные слова. Но время вспять не повернуть. Прошлого не изменить. Единственное, что я на самом деле мог, это отомстить.

— Я обязательно выясню, кто отправил тебе те фото. Поговорю с твоей сестрой. Они за все ответят.

И да, я имел в виду каждое сказанное мною слово. Не важно, чья дочь Майрин. От последствий ей не уйти.

— А ты… ты сможешь меня когда-нибудь простить?

Мы встретились взглядами. Ни разводы от слез, ни припухший нос не испортили ее внешности. Все те же светящиеся глаза, румяные щеки. Даже, кажется, стала еще красивее.

— Я не знаю, — Айнон понимающе кивнула. Прикусила нижнюю губу, пытаюсь заглушить новый всхлип. И попыталась встать. Я не дал. Притянул ее обратно, и уткнулся носом в шею. — Но мы можем попробовать.

30. Это же я

День начался с усевшегося на подоконник соловья. И нет бы разбудить меня своей знаменитой песней, он принялся щелкать и пронзительно свистеть. До тех пор, пока я — едва удержавшись, чтобы не зарядить по нему подушкой, — не поднялась.

Размяв мышцы, я подошла к зеркалу. Лучше бы этого не делала. Из отражения, сквозь мелкие щелочки вместо глаз, на меня смотрела далеко не прекрасная незнакомка. Впрочем, сама виновата. Все из-за выплаканных вчера слез.

Хорошо, что Бо не видит меня такой.

Закончив утешать, он принес меня в спальню, где я провела предыдущую ночь, уложил в постель и… ушел в соседнюю комнату.

Я хотела его остановить, попросить остаться до утра, но быстро поняла, что не имею на это права. Как бы Варди не пытался переложить ответственность на Майрин, это я собственными руками разрушила наши жизни. И пока мы были порознь, винила во всем Бо.

Теперь, если он захочет простить меня, это должно быть только его решение. С другой стороны — он рядом, никуда не уехал. Разве это не хороший знак?

Наскоро надев вчерашние джинсовые шорты и теплый мужской свитер, в который укутывал меня, а затем забыл в моей комнате дракон, я спустилась на первый этаж. Зашла на кухню, приготовила кофе. Грея руки о горячую кружку, вышла во двор.

Несмотря на то, что лето еще не закончилось, здесь, вдали от городской суеты, по утрам было довольно прохладно. Ветер трепал листья деревьев, что своим шелестом словно зазывали путников углубиться в парк.