Кукловоды

Мартин Сергей

––Да. Отвези нас в "Гранд–отель".

––Исключено. Сейчас едем ко мне. И никакие возражения не принимаются, – твёрдо сказал Максим и, подмигнув им, весело рассмеялся…

ГЛАВА 6. "КУКЛЫ В ВИТРИНЕ".

Кошмарный сон мучил Марину и не отпускал из своих цепких, липких объятий. Ей снилось нечто омерзительное и ужасное. Вот она с Анжелкой бежит по страшной тёмной аллее, а за ними гонятся какие–то отвратительные монстры с клыками, как у вампиров… Они бежали, что есть сил, но их нагнали, и когтистые, волосатые лапы вцепились в них, а клыки вонзились в шеи. Длинные, раздвоенные, как у змей, языки монстров принялись слизывать хлещущую из ран кровь,

и собственный жуткий вопль Марины утонул в их ещё более жутком хохоте… Дёрнувшись в конвульсии, Марина очнулась и ощутила себя лежащей на постели, но почему–то совершенно голой и не укрытой одеялом. Ужасно хотелось пить. Губы высохли и потрескались от жажды, будто из неё и впрямь выпили всю кровь. Голова кружилась от слабости, руки и ноги были какими–то ватными и непослушными, и ей с трудом удалось приподняться на локтях и осмотреться. Тусклый свет лампы над дверью едва освещал крохотную комнатушку без окна с окрашенными белой краской стенами. Она была настолько мала, что здесь помещались только две кровати, разделенные узким проходом. Никакой другой мебели просто не могло поместиться в похожей на купе вагона камере. Марина повернула голову и увидела, что рядом с ней лежит Анжелка. Тело подружки тоже было совершенно обнажённым и неподвижным, погруженным в глубокий сон.

"Где это мы? – с тревогой подумала она и с удивлением обнаружила, что под ней нет ни простыни, ни матраса, а только дермонтиновое покрытие довольно мягкого топчана. Место, где они находились, не было похоже ни на больничную палату, ни на гостиничный номер, ни на что другое, с чем можно было бы сравнить, и это всё сильнее беспокоило Марину. Одно она знала со всей определённостью: это не было её домом. – Как мы сюда попали?.. И почему мы раздеты?.."

Марина интуитивно почувствовала нечто неприятное и постыдное, будто кто–то подглядывает за ней, и вдруг она увидела под самым потолком в углу видеокамеру. Немигающий круглый глаз объектива был направлен прямо на неё, и девушка инстинктивно поспешно прикрыла груди руками. Ей хотелось закричать и растолкать подружку, чтобы предупредить её о своём открытии, но внезапная догадка вызвала в сознании Марины настоящую панику. Она вдруг поняла, что за ними не только наблюдают, но и могут слышать. От страха по телу пробежала дрожь. В памяти смутно всплыли воспоминания о том, как они убегали от хулиганов, приставших к ним, как они сели в милицейскую машину, но что случилось потом… Марина вспомнить не могла. Видеокамера нахально разглядывала её и действовала на нервы. Чтобы избавиться от этого бесстыдного "глаза", она забилась в самый угол под прибором и, поджав ноги к груди, обхватила их руками. "Нас похитили! – со всей ясностью и ужасом осознала она. – Что же теперь будет?! Что с нами сделают?!"

––Мамочка, спаси–и… Мне страшно… – прошептала она в отчаянии и тихо заплакала, уткнувшись лицом в колени.

Когда слёзы иссякли, а внутри не осталось ничего, кроме леденящего ужаса, Марина попыталась придумать, как выбраться отсюда. Однако, не зная ничего о своем истинном положении и о похитителях, она не могла выстроить сколь–нибудь реального плана спасения и своего поведения в сложной ситуации. Только в подсознании, почти на инстинктивном уровне, в ней лихорадочно пульсировала установка на самосохранение. Это мобилизовало девушку, и она ещё раз попыталась припомнить всё, что могло пролить свет на обстоятельства их похищения. Было ещё нечто, кроме смутных воспоминаний о том, как они оказались в милицейской машине, о чем Марина сохранила обрывочные и очень скудные фрагменты в памяти. Неуверенная в их реальности, она всё же напряглась и постаралась восстановить всю картину происшедшего в целом.

Постепенно перед её мысленным взором появился образ какой–то просторной комнаты, заставленной стеклянными шкафами, непонятными приборами и столами, сверкающими полированным

никелем и хромом. Яркий свет и белизна да ещё запахи лекарств очень отчетливо всплыли из памяти, но всё остальное казалось каким–то нереальным и колышущемся в дымке. Ещё она вспомнила, что лежала то ли на кушетке, то ли на откинутом кресле и не могла пошевелиться, а какие–то люди в белых халатах склонились над ней и что–то делали с нею. Что именно происходило с ней в этой странной комнате, Марина так и не могла понять, но сильная ассоциация с больницей почему–то вызывала ещё большее беспокойство.

––Маринка, где это мы? – вдруг послышался тихий и недоуменный голос подруги. – Ой, как мне нехорошо…

Марина, занятая размышлениями, не заметила, как очнулась Анжела, и, обернувшись к подруге, указала пальцем на камеру над своей головой, приложив его затем к своим губам.

––Что такое? – не поняла та. – Это что?.. Ой! – вскрикнув, Анжела поспешно прикрылась руками и скрестила ноги, с испугом и гневом глядя в объектив. – Что за шуточки? Нас что, снимают?

––Тише, подружка, тише, – прошептала Марина. – Влипли мы. Иди сюда, я тебе кое–что скажу.

Анжела с трудом перебралась к ней. Её качало и бросало в стороны, как пьяную. Она села на край откидной кровати, и Марина, обняв её, зашептала ей на ухо о своих нерадостных догадках. Услышанное шокировало Анжелу, и она едва не впала в истерику, но Марине удалось заставить подругу сохранять хотя бы видимость спокойствия. Когда шок прошел, и Анжела смогла адекватно воспринимать реальность, Марина тихо сказала ей:

––Анжелка, нас с тобой траванули менты. Наверное, прыснули какую–то гадость в машине, и мы отключились.

––Менты?.. Зачем это им?

––Откуда я знаю?.. Может, не менты это были?..

––Тогда кто? Машина милицейская, мужики тоже в форме… Я ничего не понимаю…

––Я тоже… Но ведь больше некому. Мы же сели к ним, потому что они обещали отвезти нас домой. Домой мы не попали, а оказались здесь…

––Маринка, я боюсь… Почему нас раздели? Нас что… из… изнасиловали?

––Вроде бы нет, – неуверенно ответила Марина, – но всё может быть… Да не реви ты!

––Я… я… не реву, – всхлипнув, сказала Анжела. – Если меня кто–нибудь тронет, я… я… умру.

––Дурочка, с чего ты взяла, что нас похитили для этого? Может, выкуп хотят получить? – попыталась успокоить подругу Марина, но мысль о возможном насилии не покидала и ее.

––Ага, выкуп! Мои предки – не миллионеры… И зачем раздели? Зачем?!

––Тише, нас могут услышать.

––Ну и пусть слышат. Что это изменит? Сволочи!.. Мне страшно, Маринка, – прошептала Анжела и прижалась к подруге.

––Мне тоже… Но ты не смей думать о смерти. Путь делают, что хотят, главное – выжить. Мы же ничего не сможем…

Вдруг в двери что–то щелкнуло, и тяжёлая створка отворилась. Девушки с испугом взглянули на двух крепких парней в джинсовых костюмах, стоящих на пороге, и инстинктивно обнялись ещё крепче.

––Подъём, куколки! – с ухмылкой скомандовал один из них. – Выходите строиться!

––Что вам надо?! – нервно крикнула Анжела. – Убирайтесь, гады! Сволочи, подонки!..

––Заткнись! – беззлобно прикрикнул на неё надсмотрщик и бросил через плечо своему напарнику: – Смотри–ка, какие красатули. Как думаешь, которую выберет "фашист"?

––По мне обе хороши. Будь у меня такие бабки, взял бы пару.

––А я думаю, он выберет эту, – сказал первый, схватив Анжелу за предплечье и рывком поднимая упирающуюся девушку на ноги. Парень быстро заломил ей руку за спиной и сказал: – Не брыкайся, больно будет.

Анжела вскрикнула и скривилась от боли в запястье.

––Пусти–и!.. Больно!

––Я тебя предупреждал, куколка, – ответил парень и, обращаясь к обеим девушкам, сказал: – Если не хотите на свои попки больших неприятностей, делайте то, что я вам скажу. И никаких вопросов! Понятно?