Куколка Последней Надежды

Панов Вадим Юрьевич

— Им не сообщали о фальшивых документах?

— Нет.

— Правильно. — Гинзбург помолчал. — Мне это не нравится, Вольф, очень не нравится.

— Мне тоже, — кивнул головой Балдер. — Но выхода у нас нет — надо общаться. Ллойд слишком солидная фирма, чтобы мы могли их проигнорировать.

— Мы можем тянуть время бесконечно, — не согласилась Сана. — Не отдавать статуэтку под предлогом расследования.

— Но тогда нам придется чем-то аргументировать свою позицию. Не будем же мы рассказывать страховщикам о монстре.

— Мы

можем сказать, что на борту были террористы.

— А при чем здесь статуэтка?

Галли развела руками.

— Монстр вез статуэтку, — медленно произнес Гинзбург. — Или украл ее. А эти парни знают, кому она предназначается.

— Или предназначалась.

— Правильно. И если мы принимаем версию, что статуэтка важна для монстра, то можно предположить, что его сородичи будут и дальше охотиться за ней.

— Или эти двое и есть сородичи, — тихо проговорила Сана.

И Гинзбург, и Балдер поняли, что имеет в виду Галли: чудовище проникло на самолет под видом обычной женщины, и кто знает, что скрывают дорогие костюмы следователей Ллойда?

— Мы провели их через запасной ход, — вклинился в разговор расторопный Капуцерски. — Там стоит рентгеновская установка.

— Молодец! — одобрил Гинзбург. — И что?

— Скелеты, по крайней мере, у них вполне человеческие.

Нервных смешков или улыбок не последовало, но чувствовалось, что все испытали легкое облегчение: никому из фэбээровцев не хотелось встретиться лицом к лицу с непонятными тварями.

— Люди, — пробормотал Балдер. — Может, твари действительно застраховали статуэтку у Ллойда?

— Не слишком ли предусмотрительно для инопланетян?

— Смотря сколько лет они живут среди нас.

— Ладно, — прервал агентов Гинзбург. — В любом случае, статуэтка и эти парни наш единственный след, и мы обязаны пойти по нему.

* * *

— Фернандо Мануэль Мария Кортес.

— Это я, — проворчал плотный, с веселым удивлением разглядывая объемную фигуру Галли.

— Ваше лицо кажется знакомым. Мы встречались?

— Только если вы занимались страховыми махинациями.

Сана подавила смешок. Гинзбург повертел в руке паспорт.

— Вы из Испании?

— Из Барселоны.

— Красивый город, — невинно обронил Балдер на языке Сервантеса.

Вольф любил отдыхать в Мексике и гордился познаниями в местном диалекте. Плотный поморщился, но ответил:

— Вы правы, город замечательный. Только не следует так проглатывать звуки.

Его испанский был безупречен. Балдер покраснел.

— Лотар Кляйн. — Гинзбург посмотрел на молодого.

— Германия, Франкфурт, — сообщил тот. — Или вы потребуете, чтобы я говорил по-немецки?

— В этом нет необходимости.

— Тогда перейдем к делу, — перехватил инициативу плотный. — В первую очередь я хотел бы выразить соболезнования по поводу разбившегося самолета. Мне бесконечно жаль всех пассажиров рейса. Уверен, мой напарник испытывает такие же грустные

чувства. Почему нашей статуэткой заинтересовалось ФБР?

Гинзбург, безуспешно пытавшийся вставить хоть слово, посмотрел на Балдера.

— Фернандо… Я могу вас так называть?

— Мистер Кортес. Так будет вполне достаточно.

По комнате пролетела неловкая пауза. Балдер откашлялся.

— Мистер Кортес, как вам наверняка уже сообщили, у ФБР появились некоторые вопросы относительно этого произведения искусства.

— Какие именно вопросы?

— Кто ее владелец?

— А почему вас это интересует?

— Ты будешь отвечать на вопросы или нет? — взорвался Гинзбург. — Ты находишься в США! В офисе ФБР!! И мы хотим знать!!! Отвечай!!

Молодой немец деликатно зевнул, прикрыв ладошкой рот, и вернулся к рисованию по столешнице. Кортес же несколько удивленно посмотрел на взбесившегося фэбээровца, подумал и негромко произнес короткую испанскую идиому, отражающую его отношение к интеллектуальным способностям Гинзбурга. Оценить смысл шутки смог только Вольф, который торопливо отвернулся, скрывая от шефа непроизвольную улыбку.

— Не думаю, что в ваших интересах ссориться с Ллойдом, — невозмутимо заметил Кортес.

— Мы хотим сотрудничать, — буркнул несколько успокоившийся Гинзбург. — А вы…

— Статуэтка «Спящая гейша» была застрахована в нашей фирме шесть лет назад, вскоре после того, как ее обнаружили на раскопках, — сообщил Кортес, вынимая из тоненького кейса документы. — Здесь все подтверждающие бумаги.

— Уверен, они в порядке, — пробормотал Балдер.

— Так оно и есть. Археологическая экспедиция была частной, а потому все находки поступили в личную коллекцию Ивана Андреевича Разина, крупного русского промышленника. — Кортес поднял глаза. — Господин Разин известнейший коллекционер и сотрудничает со многими музеями мира.

Стоящий у дверей Капуцерски быстро помечал что-то в блокноте.

— За эти годы статуэтка трижды покидала Москву, что также отражено в документах. Владелец заблаговременно ставил нас в известность обо всех ее передвижениях. — Следователь помолчал. — Как и в этот раз.

— Скажите, — поинтересовалась Галли, — а почему вы не обратились в музей?

— В какой музей? — удивленно поднял брови Кортес. — Статуэтка находилась в Монреале, на частной выставке, а теперь возвращается домой.

— Через Нью-Йорк?

— Не сомневаюсь, у владельца были веские основания для выбора подобного маршрута, но лично мне о них неизвестно. Нам сообщили, что статуэтка должна была прилететь из Монреаля в Нью-Йорк, а затем вылететь в Москву. Здесь копии всех сопроводительных документов.

На стол легла очередная папка, и Балдер не сомневался, что находящиеся в ней бумаги составлены идеально. Так же, как все остальные комплекты документов на загадочную «Гейшу».

«Интересно, — подумал Вольф. — Среди них есть хоть один настоящий?»