Кукольная комедия
Шрифт:
Вокруг выли волчки, гремела стрельба, взрывались пистоны. Какой-то акробат стал прыгать через Лилю, и, завопив «чехарда», все запрыгали через неё. Она в ужасе закрыла голову руками. Но и это было ещё не всё. Кто-то заорал «куча мала», и все кинулись на Лилю.
(Главное, сколько раз Лиля бывала прежде в игрушечных магазинах, но не подозревала, что там творится такое в часы обеденного перерыва. Удивительно ещё, как все куклы каждый раз остаются целыми. Если бы Лиля знала, что делается в других местах во время обеда, – как например, ведут себя
Пробило четыре часа, перерыв кончился. И всех будто смело ветром; нее куклы бросились на места и сделались неживые. Только Лиля осталась лежать на прилавке.
Она тоже хотела вскочить и удрать, но продавщица нажала кнопку у входа, и поднялось жалюзи, а рыжая кассирша открыла замок и входила в магазин. Бежать было поздно.
Увидев Лилю, валявшуюся на прилавке, кассирша сухо сказала:
– Когда уходишь, – игрушки надо убирать!
– Я убрала, – сказала продавщица.
– А это что?! – Кассирша указала на Лилю.
Продавщица вытаращила глаза, недоверчиво взяла в руки куклу, повертела её и пожала плечами. Вошли покупатели; среди них Татина мама с кошёлкой, из которой выглядывали бутылка молока и цветная капуста: Галина Ивановна уже заказала в аптеке лекарство и побывала на рынке. Увидев в руках продавщицы Лилю, она сказала:
– Какая хорошенькая кукла!.. А она закрывает глаза?
– Закрывает и открывает, – сказала продавщица. – И говорит «мама»!
– Сколько стоит?
– Один рубль шестьдесят три копейки.
– Ну что ж, – сказала Татина мама.
Она купила Лилю, потом обвела глазами магазин, заметила в углу гроздь воздушных шаров, взяла красный, зелёный и жёлтый. И шары понеслись за нею на ниточках.
5
Среди вертящихся этажерок с лекарствами, среди банок с притёртыми пробками и латинскими надписями, среди ядов и слабительных, грелок на живот и пузырей на голову, крошечных склянок и огромных бутылей с разноцветными жидкостями – сидел старый провизор Бахтерев-Разумовский. На его носу сияли очки с золотым ободком. С быстротой и точностью фокусника он отпускал посетителей, подсчитывая что сколько стоит и когда что будет готово.
Дошла очередь и до Татиной мамы.
Завертев этажерку с лекарствами, Бахтерев-Разумовский нашёл склянку с розовой жидкостью; на ней было написано по-латыни «tiap-tiap» и белела наклейка «наружное».
Провизор протянул склянку Галине Ивановне:
– Будете втирать в больное место два раза в день!
– Втирать?! – От изумления она чуть не упустила воздушные шары. – Это же надо пить! Семь раз в день!
– Что-о!? Пить наружное лекарство?!
– Так прописал доктор.
– Сорок пять лет сижу на этом месте, – сказал Бахтерев-Разумовский, – и первый раз слышу, чтобы пили капли тяп-тяп!
Он долго рассматривал
– Слушайте, что это за рецепт?
– Это выписал доктор Кракс…
– Какой доктор Кракс?
Татина мама удивилась:
– Вы не знаете доктора Кракса?
Бахтерев-Разумовскнй поднял брови.
– У нас в городе сто семнадцать поликлиник; в каждой поликлинике четыре детских врача, два консультанта и один профессор-педиатр. Но я не знаю доктора Кракса.
– Он не в поликлинике, – сказала мама. – Он дома.
Провизор посмотрел на неё.
– Идите сперва к вашему доктору, узнайте, в чём дело! – И поставил лекарство обратно на этажерку.
Ахнув, мама выбежала из аптеки; за ней летели шары. Не успела она сделать и нескольких шагов, как вдруг (она не поверила своим глазам!) увидела Тату, перебегавшую через улицу.
– Тата?! – Галина Ивановна кинулась к дочери.
– Мама! Знаешь что! – Тата задыхалась от бега. – Могэс превратил Лилю в куклу! Надо её спасти!.. Бежим вместе!
– Бредит! – ахнула мама.
Она сунула под мышку картонку с куклой и корзину с цветной капустой, зацепила ниточки от воздушных шариков за пуговицу на жакетке и свободной рукой схватила дочку.
– Пусти! – крикнула Тата. – Ну, пусти же!
На них оглядывались прохожие.
– Пойдём домой, Таточка… – чуть не плакала Галина Ивановна. – У тебя температура… Пойдём… – И потащила за руку упирающуюся дочку домой.
Какая-то женщина на улице, показав на Тату, сказала своей худенькой девочке:
– Видишь, что бывает, когда по утрам отказываются от рыбьего жира!
А два мальчика, которые шли, поддавая ногами консервную банку, остановились.
– Какая глупая девчонка! – сказал один. – Она, наверно, хочет смотреть кино «Большой вальс», а ей ещё нет шестнадцати лет!
Вот так всегда: люди почему-то без конца ошибаются. И никак не сделать, чтобы они больше не ошибались.
6
Да что люди! Даже кот ошибался – он смотрел из форточки первого этажа и думал, что эту девочку тащат за то, что она без спроса сунула нос в сметану.
А ещё выше – из окна третьего этажа – на Тату смотрела маленькая голова в белом колпаке. Это был повар Пётр Петрович. Только он один не ошибался, он знал точно, кто эта девочка и куда её ведут.
Повар стоял на подоконнике кухни, держась кукольной рукой за край кастрюли, в которой дрожало желе, и с интересом смотрел вниз, во двор. Неожиданно рядом послышался насмешливый голос:
– Высовывайся, высовывайся! Как хлопнешься с третьего этажа, останутся от тебя рожки да ножки, пуговицы-черепки!