Кукольник
Шрифт:
Адам не понимал, почему австралийские завсегдатаи ресторанов так любят всяческие кулинарные извращения и показуху. Разве не хватает им изобилия здоровой пищи? Зачем портить все такими вот изысками? В журнале «Мужское здоровье» он прочел, что не следует есть то, что твой дедушка не считал бы едой. Адам был полностью с этим согласен. Что, интересно, сказал бы его не терпящий глупостей дед, увидев это притворство, где все оказывается на вкус не таким, как выглядит?
– Разве не чудесно? – спросила его теща Виолетта (по правде говоря, она приходилась Тесс всего лишь мачехой), склонившись к зятю, чтобы перекричать царящий в ресторане шум, и окидывая взглядом быстро пустеющие тарелки.
– Да, весьма мило.
– Люблю здесь бывать, – присоединился к разговору
Адам отправил себе в рот очередную порцию. Это было стратегическое отступление: пережевывая ее, он спасался от необходимости обсуждать с родней все прелести «неспешной еды». В соответствии с меню им предстояло выдержать еще шесть перемен блюд, прежде чем лемонграссовая панна-котта и воздушная меренга с алоэ завершат эту длительную трапезу – уже ночью. Адам взмахом руки подозвал официанта, чтобы заказать выпивку.
Адам нечасто виделся с членами семьи Тесс – с ее отцом и его женой, третьей миссис Кофлин за последние лет десять. По правде говоря, на вид он не смог бы отличить третью от второй, а тем более от первой. Она была худощавой, подтянутой, помешанной на йоге женщиной с высокомерными замашками, передающимися вместе с унаследованными «старыми деньгами», и довольно радикальными социалистическими взглядами, совсем не шедшими женщине отнюдь не юного возраста. Такие взгляды могут быть присущи только людям, никогда в жизни по-настоящему не работавшим. Адам подозревал, что ресторан им нравится потому, что долгие часы, проведенные за столом, позволяют им считать этот банкет чем-то вроде достижения.
Адам ненавидел это место всеми фибрами своей души. Обеденный зал был похож на огромную пещеру, не просто плохо освещенную, а утопающую во тьме, за исключением лужиц красного света от ламп, висящих над каждым столиком. Когда Адам окидывал взглядом ресторан, ему казалось, что каждая компания посетителей сидит на отдельном крошечном островке. Наверное, дизайнеры полагали, что таким образом они создадут атмосферу эксклюзивности и избранности, но лично он чувствовал себя выброшенным на мель вместе со скучными родственниками своей жены.
Сейчас ему очень не хватало телефона. Будь у него телефон, можно было бы притвориться, что просматриваешь электронную почту. Это избавило бы его от необходимости общаться с этими людьми. Когда он позвонил, то включилась голосовая почта. Телефон не отыскался ни в машине, ни в кабинете, ни в дюжине других мест, в которые он направил на поиски свою новую помощницу.
Без мобильника Адам чувствовал себя почти голым. Он искал, чем бы заняться. Когда официант, одетый во все черное, возник из полутьмы, неся поднос с напитками, Адам был очень этому рад. А потом на официанта налетели Кейд и его двоюродные братья, которые, как оглашенные, носились между столиками. Несмотря на громкую хаус-музыку [17] и радостные крики детей, до слуха Адама долетел звон бьющегося стекла и с трудом сдерживаемый гнев в голосе официанта, когда он извинялся за случившееся. Отправив официанта обратно за повторным заказом, Адам подозвал к себе детей и нагнулся так, чтобы его глаза находились на одном с ними уровне. У его племянников была типичная внешность уроженцев Ирландии, которая, подобно склонности к плохой поэзии, то и дело проявляет себя в выходцах с этого острова. Если Тесс генетическая лотерея благословила чистой светлой кожей, иссиня-черными волосами и глазами черной ирландки [18] , эти два неудачника могли похвастаться только кривыми зубами и круглыми, приплюснутыми, словно у мопса, лицами цвета вареного картофеля. Отталкивающий эффект усугублялся тем, что племянники, стоя рядом в полутьме, демонстрировали в улыбке свои уродливые большие зубы. На голове их в беспорядке торчали рыжие космы.
17
Хаус – стиль и движение
18
Черными ирландцами в США и других странах называют людей ирландского происхождения с темно-каштановыми или черными волосами, которые отличаются от типичных рыжеволосых ирландцев.
– Послушайте, – сказал им Адам, – почему бы вам не присесть и не поговорить с вашей бабушкой?
– Скукотища.
– Как вы думаете, что почувствует ваша бабушка, если это услышит?
– Не услышит! – крикнул один.
– Она нас услышать не может!
– Она глухая!
– Глухая как пень! – нараспев произнесли оба и рассмеялись истерическим смехом.
Адам поморщился, на секунду представляя себе, как схватит одного из рыжих дьяволят и потащит к расписному фонтану, стоящему посреди ресторана. Там он с головой погрузит гаденыша в воду, а потом будет изображать глухого, когда другой станет ему что-то кричать. «Я тебя не слышу! Что такое? Что случилось?» При мысли об этом Адам улыбнулся.
– Послушайте, если вы сядете на свои места и просидите там час… – Адам взглянул на наручные часы, – я дам вам двадцать долларов.
– Пятьдесят! – сказал один.
– Каждому! – добавил другой.
Адам бросил задумчивый взгляд на фонтан и согласился.
– Но только не говорите своей маме. Это будет нашим секретом.
Ребята сделали вид, что закрывают рты на змейки, и понеслись вприпрыжку к себе за стол, где преспокойным образом уселись на свои места. Адам повернулся к тестю. Тот неодобрительно покачал головой.
– Ты знаешь, что мы придерживаемся других взглядов. Мы никогда не ругали и не наказывали наших детей. Мы давали им возможность самим развить в себе чувство ответственности перед обществом. Мы никогда не кричали на Тесс. Мы ей доверяли, позволяли в полной мере реализовать свой потенциал.
– Ну, в случае с ней вы не допустили ошибок, – порывисто произнес Адам, а потом едва не прикусил себе язык.
Честно говоря, он удивлялся тому, какой великолепной девушкой стала Тесс, если учесть тот вздор в стиле хиппи, который ей внушали, пока она росла. А потом он подумал о всех тех похотливых мужиках, с которыми Тесс путалась до того, как повстречала его. Если бы ее родня узнала, стали бы они по-прежнему гордиться ею?
Адам подозревал, что он был самым лучшим, что могло случиться в жизни Тесс. Когда они познакомились, она была преисполнена артистических фантазий, что несколько утомляло и пугало Адама. К счастью, они померкли с течением времени. За прошедшие годы Адам проникся к жене еще большей любовью, чем прежде. Его до сих пор поражал ее ум, который с годами стал острее. А вот тело ее становилось с ходом времени все более мягким и податливым. Недели не минуло, чтобы Адам не поздравил себя с тем, что имел счастье жениться на Тесс, радовался самому факту, что она живет рядом с ним. Он посмотрел в ее сторону, надеясь, что Тесс это заметит и придет на выручку, но она с необычайной серьезностью передвигала кусочки пищи на своей тарелке, явно не желая вступать в общий разговор.
Сомкнув веки, Адам прислушался к шуму, царящему в зале. Рядом разговаривали другие влиятельные люди, занимающиеся в этом мире разными серьезными делами. На секунду он представил себе, что это деловой обед, что здесь и сейчас будут приняты важные решения, что это не идиотский ужин со второсортными престарелыми хиппи. Адам потянулся за своим телефоном, но карман джинсов оказался пуст. Он вдруг ощутил сильнейший прилив раздражения.
Извинившись, он вышел из ресторана и нашел телефон-автомат. Ночь оказалась на удивление прохладной. Такое в летнем Мельбурне случается время от времени, когда ему надоедает быть городом у морского залива и он вспоминает, что не защищен от холодных ветров, дующих с гор. Клиенты ресторана курили у входа, заслоняясь от ветра. Они держали в руках бокалы с вином и вели беседу. Один закончил рассказ. Остальные громко рассмеялись.