Кукша в Царьграде (Необычайные приключения Кукши из Домовичей - 2)

Вронский Юрий Петрович

Но сейчас Кукша не сдается так просто, как в тот раз под лестницей в переулке, где днем и ночью горят фонари. Тогда от голода у Кукши темнело в глазах, если он наклонялся, а теперь не темнеет.

Кукша резко падает вперед. Плечи его высвобождаются, в клешнях Рябого остается только Кукшина шерстяная накидка. Кукша ударяет его головой в живот, вернее, в то место, где кончается грудная клетка. Рябой охает и, скорчившись, хватается за живот. Он пробует что-то сказать или крикнуть и не может. Кукша вырывает у него из рук свою накидку и бросается в толпу.

Некоторые праздные люди, видевшие, как он боднул Рябого

и что-то вырвал у него, пытаются задержать Кукшу, но они действуют вяло, потому что у пострадавшего не слишком почтенный вид: кто их знает, из-за чего сцепились эти бедняки, стоит ли стараться ради кого-то из них! Во всяком случае, на вознаграждение тут рассчитывать нечего! Кукша без труда увертывается от чьей-то руки и скрывается в рыночной сутолоке.

Он кружит по улицам, а потом возвращается на торговую площадь - вряд ли Рябой ждет его там. Взяв в зеленной лавке все, что нужно, Кукша бежит домой.

Хорошо, что Рябой думает, будто Кукша зажил самостоятельной воровской жизнью, значит, он будет искать его прежде всего в харчевнях и кабаках, а там Кукша не бывает. Однако он, конечно, станет похаживать и здесь, где видел Кукшу. Надо держать ухо востро. Если они опять встретятся, Рябой, возможно, не будет больше пускаться в разговоры, а сразу кликнет стражников.

Глава шестнадцатая * КУКШУ ВЫКУПАЮТ

Миновала зима с ледяными дождями и сырыми снегопадами, и снова на безоблачном небе сияет милосердное солнце. Облегченно вздыхают бездомные бедняки, дожившие до весны. Увы, не у всех хватило сил ее дождаться. Многих за зиму сволокли в огромные ямы, вырытые на городских окраинах, и оставили гнить под открытым небом. Так спокон веку хоронят в Царьграде безродных бедняков и казненных преступников.

Но никого уже не печалят зимние беды. Живые радуются солнцу, а мертвые одинаково равнодушны и к теплу и к стуже. Приближается самый большой праздник православных - пасха, и город полон торжественного ожидания. Царьградцы прибирают к празднику свои дома и улицы. С наступлением пасхи кончается долгий великий пост, и, отстояв в церквах вечерню, всенощную и заутреню, горожане отправятся домой и сядут за праздничный стол. С этого времени разрешается есть мясо и пить вино.

В свечной лавке Епифана торговля идет не слишком бойко - к празднику даже небогатые люди стараются купить восковых свечей вместо сальных, поэтому у Епифана достаточно времени, чтобы читать "Жития святых". Вот и сейчас он сидит перед налоем, отстранив подальше от глаз толстую пергаментную книгу.

В лавку входит богато одетый юноша с красивым умным лицом. Это посещение удивляет Епифана - богатые люди не ходят в лавку сами, они присылают слуг. Епифан встает и с подобострастной улыбкой приветствует юношу. Они говорят о погоде, о приближении праздника. Епифан пытливо всматривается в лицо юноши, пытаясь угадать, чем вызвано необычное посещение.

Юноша делает большой заказ на свечи, сразу оплачивает его и говорит, что пришлет за свечами слугу. Епифан рад хорошему покупателю, однако он видит, что не ради этой покупки явился к нему юноша. Так и есть, посетитель обращается к Епифану с просьбой, которая озадачивает старого лавочника. За свой долгий век Епифан не слыхивал ничего подобного: чтобы вот так, ни с того ни с сего, приходили в лавку к свечнику и просили продать раба, да вдобавок именно того, который

давно уже пропал! Старик даже переспрашивает: он туговат на ухо и опасается, не ослышался ли.

– Нет, вы не ослышались, - говорит юноша, - я действительно намерен купить у вас раба по кличке Немой.

– Но ведь он сбежал еще в позапрошлом году!
– восклицает Епифан. Сбежал и как в воду канул!

– Тем легче, - говорит странный покупатель, - вам с ним расстаться.

– С кем, простите?
– спрашивает старик.

– Я неточно выразился, - отвечает юноша, - я хотел сказать: тем легче вам решиться на эту сделку. Если бы раб был по-прежнему у вас, вы бы, очевидно, не стали его продавать, по крайней мере, за те пять номисм, что уплатили за него на невольничьем рынке. А раз он сбежал, у вас нет оснований отказываться от этой сделки. Вам возвращают пять номисм за раба, которого у вас уже нет, ваше дело лишь подписать купчую - и раб переходит в мою собственность.

"Уж не мошенник ли какой-нибудь?
– думает Епифан, внимательно глядя на него.
– Нет, на мошенника не похож. Хотя, кто его знает! Может быть, позвать все же стражников?" Старик переводит взгляд с лица посетителя на отворенную дверь, за дверью пестреет уличная толпа, стражников поблизости не видать.

– Стражников звать не надо, - говорит посетитель, перехватив взгляд Епифана.
– Вы меня ни в чем не уличите, только потеряете пять золотых, которые уже почти вернулись в ваш кошелек.

Такой довод кажется расчетливому лавочнику вполне разумным, он согласен, что стражники им ни к чему. Однако он ни в чем не любит спешки, особенно в таком важном деле, как купля-продажа раба. Поэтому он говорит:

– Перед тем, как сбежать, негодяй искалечил моего главного работника! Бедняга чуть не месяц лечился, я вынужден был давать ему на лекарства...

– Сколько же вы хотите за это?
– перебивает его юноша.

Торговец медлит с ответом, он колеблется, боится продешевить и в то же время опасается, как бы не отпугнуть странного покупателя чрезмерным требованием. А юноша, как назло, проявляет нетерпение, не давая как следует подумать. Наконец Епифан решается:

– Четыре номисмы. И еще номисму за то, чтобы этот разговор остался между нами. Тогда будет ровно десять.
– Голос старика дрожит от волнения. Я думаю, это не слишком высокая плата за такого хорошего раба... а также за лекарства... и за простой искалеченного работника... К тому же в последнее время рабы подорожали, а Немой - очень толковый раб, правда, не скрою, он немного строптив... но...

Покупатель мягко прерывает его:

– Простите... Ведь пострадавший от Немого - свободный, если я не ошибаюсь?

– Вы не ошибаетесь, - отвечает Епифан.

– Так у него, по-видимому, есть семья?
– спрашивает покупатель.

– Конечно!
– подтверждает старик.
– Жена и пятеро детей.

– И они, наверно, любят ходить на ипподром?
– допытывается юноша.

– Как все жители Царьграда!
– отвечает торговец.

– Небось они иной раз не прочь поставить на хорошего возницу?

– Возможно, - говорит старик уже с легким недоумением.

– Я думаю, они не будут в обиде, - заключает юноша, - если я передам им через вас еще десять или двадцать номисм на игру, помимо тех десяти?