Кукурузный мёд (сборник)
Шрифт:
– Устройство?! – спрашиваете, кричал он.
– Жечь, сечь, вешать! – орал он.
– Бить до посинения, пока читать не научатся, – кричал он.
– Сгонять в маленькие гуманитарные лагеря, и учить там читать и считать еще с малолетства! – кричал он.
– Назвать… ну, к примеру… детские сады! – кричал он.
– Сады, – смеялся Ерну.
– Это вроде как сельское хозяйство, – говорил он.
– Так мы и будем садовники! –
– Только мы вырастим не сад, а новое поколение Читающих людей, – говорил он.
– Читающих и потому думающих! – восклицал он.
– Что погубило Молдавию?! – говорил он.
– Вши-с и молдаване-с, – отвечал штабс-капитан Ерну, деловито уплетающий борщ.
– Нет, нет! – мотал головой Лоринков и выпивал еще рюмашку.
– Без-гра-мот-но-сть! – говорил он.
– Я вижу прекрасное будущее этой несчастной пока страны, – говорил он, встав.
– Сядьте, поручик, – говорил штабс-капитан.
– Я вижу цветущие сады, людные библиотеки, умных, воспитанных людей, которые не харчат на улицах, – говорил Лоринков.
– Работающий водопровод, очистные сооружения, приличный общественный транспорт, отсутствие пидаров на улицах, – говорил он.
– Чистые подъезды, ровные дороги, аккуратные мусорные баки, которые убирают каждое утро, – говорил он.
– Ну, батенька, это все еще в незапамятном 1989 году пропало, – сказал Ерну.
– Кушайте селедочку, – сказал он.
– Селедочка хороша, – сказал он.
– Все это я вижу в Молдавии, – сказал Лоринков.
– Сумасшедший, – сказал Ерну.
– Нет уже никакой Молдавии, – сказал штабс-капитан Ерну.
– Будет, – упрямо сказал поручик Лоринков.
В это время за соседним столиком кто-то отрывисто рассмеялся. Хохотала семейка российских буржуа, которых Лоринков ненавидел. За их сытость, за равнодушие, за паспорта, по которым в ЕС без визы пускают… Буржуа было человек десять, в шортах, с «Кэнонами», чековыми книжками, в меховых шапках, несмотря на август…
– От чего смеяться-с изволите-с? – спросил поручик краснорожего отца семейства.
– Вот вы, офицер, все талдычите, Молдавия, будущее, шмудущее, – сказал краснорожий, утирая вялые угро-финские губы салфеткой.
– А я думаю, как же смешно и нелепо выглядит этот ваш…. проект, – сказал краснорожий.
– Полагаю, это утопия и бредни, – сказал он.
– Да еще и так много наговорили! – сказал он.
– Отчего-с, даже письменно в манифест-с оформил, – сказал Лоринков.
–
– Да я таких могу за день левой рукой сотню накатать, – сказал он.
– Я… да как вы… – сказал Лоринков, и потянулся к пистолету.
Штабс-капитан Ерну встал, и, не размахиваясь, полоснул боевым топориком по правой руке туриста. Та отпала, как сухой лист. Брызнула кровь. Завизжали женщины.
– Ну так иди, и катай, чмо, – сказал штабс-капитан.
* * *
…Ужин продолжался.
– Братец, любезный, – сказал Лоринков.
– Что, братец? – спросил Ерну, и поднял лицо от борща.
От горячего шрамы на лице штабс-капитана – его бичевали за спрятанную под кроватью в лагере книгу Деррида, – стали багровыми. Лоринков вытер слезу, и махнул рукой. Собравшиеся в ресторане не обращали на них никакого внимания. «Рижанс» шумел блядьми, выпивкой, звоном посуды, и, казалось, что звук этот никогда и не пропадал уже целый век, и что его записал на граммофон еще Вертинский, бившийся здесь в истериках, и поставил сейчас за ширмой Ахмет, расторопный Ахмет…
– Ахмет, еще водки! – крикнул штабс-капитан.
– Лоринков, – склонился он к осоловевшему поручику.
– Хватит сопли жевать, есть предложение, – сказал он.
– Бросаем все, и едем в Румынию, по приглашению театра города Клуж, – сказал Ерну.
– Они там принимают эмигрантов, недобитков интеллектуальных, – сказал Ерну, усмехнувшись.
– Типа нас, – сказал он горько.
– В Клуж, – сказал Лоринков.
– А что я там делать буду? – сказал он.
– Пьесы писать, про Ленина, – сказал Ерну жестко.
– И не выебываться, – сказал он.
– Переломите себя, хватит святого из себя строить, – сказал он.
– Ради собственной задницы можно и дерьмовые восточноевропейские пьесы про ужасы советского прошлого пописать, – сказал он.
– В Молдавии все потеряно, очнитесь, – сказал он.
– У меня деньги, паспорта фальшивые, моторная лодка отбывает завтра, с причала Эминемю, – сказал он.
– А как же… – сказал Лоринков.
– Соратники, – сказал он.
– Каждый сам за себя, – сказал Ерну жестко.
– Решайте прямо сейчас, – сказал он.
– Экий вы… – сказал Лоринков.
– Я думал, все молдаване размазни, – сказал он.
– Так молдаване и есть размазни, – сказал Ерну.