Кукушка
Шрифт:
Задыхаясь, я взбежала по ней и с силой толкнула дверь. В комнате горел ночник. Хозяин дома спал на животе, обняв рукою подушку. Рядом сопела малышка. Я сделала шаг назад и в облегчении скатилась на пол по обшитой деревянными панелями стене. Уперлась лбом в согнутые колени и сделала несколько глубоких вдохов. Все хорошо. Макс все предусмотрел. Даже подложил несколько вытянутых подушек, чтобы малышка не скатилась с кровати. Сама я как-то не додумалась до этого, хотя меньше всего хотела причинить ей вред. Из меня бы вышла дерьмовая мать. Хорошо, что я не планировала ей становиться.
Ссутулив
Напившись студеной воды из-под крана, я вымыла стоящую в раковине грязную бутылочку и вышла из дома. Мне нужно было все хорошенько обдумать. С того дня, как я попала в эту чертову бурю, весь мой план пошел псу под хвост, и было бы неплохо придумать новый. Я не могла здесь оставаться вечно. Хотя, признаться, такая возможность была довольно заманчивой. Здесь было так тихо. Так спокойно… И почему-то эту магическую тишину не нарушал даже лязг металла, доносящийся весь день из кузницы. Напротив, он словно ее подчеркивал.
Я уселась на добротные ступени, ведущие на веранду, и обреченно запрокинула голову. Идеальную картину фиолетового неба чуть смазывали обрывки серых, распятых шпилями елей облаков. Лунный свет опоясывал серебром бриллиантовую россыпь звезд. И мне казалось, что это какой-то богач сбросил невозможной красоты ожерелье прямо на темное покрывало ночи. Ухали птицы. Совы или сычи… Это были звуки свободы.
Интересно, как долго я смогу здесь оставаться? И что мне делать потом? Изначально мой план был прост — дождаться родов, оставить ребенка, а дальше — через границу, до которой отсюда рукой подать. Но Иван меня каким-то образом вычислил. И теперь все, что я могла — это снова прятаться. Прятаться и выжидать, пока он не уберется из этих краев. В этом плане — дом Макса был идеальным вариантом. Но в нем мы были заперты вместе с ребенком, а я… Не могла… физически не могла находиться с ним рядом. Это было неправильно, господи боже, и понимая это, я, тем не менее, не могла себя перебороть. Я видела в этом ребенке лишь продолжение человека, которого ненавидела всей душой. Которого я каждой клеточкой ненавидела…
На той злосчастной дискотеке, на которую мы все же пошли с подружками, ко мне пристал один обдолбаный придурок. Он успел здорово меня напугать, до того как был отброшен в сторону разъяренным Иваном. Как он его бил! Не знаю, мне кажется, он бы и убил того парня, если бы его вовремя не оттащили. Домой мы возвращались в полнейшей тишине. Я была шокирована происходящим.
— Ты этого хотела? Чтобы вот так? — притормозив у дома, спросил Иван.
— Нет! — воскликнула я, уставившись на дядьку широко распахнутыми глазами.
— Тогда зачем тебе это все? Чего тебе не хватает, Марта? Ты ведь ни в чем не знаешь отказа!
— Я не знаю, — на тот момент я действительно не могла облачить в слова то, что чувствовала. Мне хотелось жить, как все нормальные девушки
— А ты подумай, маленькая. Я дам тебе все… Все, что захочешь…
— Не дашь! Это просто невозможно!
— Почему? — он держал меня за руку и сверлил своими темными цыганскими глазами. Казалось, что Иван действительно не мог этого понять.
— Ты не можешь заменить мне друзей! В конце концов, ты не можешь стать моим парнем, и…
— Почему не могу? — Иван перебил меня, вновь повторив свой странный вопрос.
— Господи, о чем мы говорим? — растерялась я, — ты мой дядя и…
— Сводный. Мы не родня по крови.
— Я знаю! Но разве это что-то меняет?!
— Все. Абсолютно. Я могу стать твоим мужчиной, Марта. Я могу им стать.
Его слова прошлись по мне, словно катком. Я потрясенно открыла рот, и тут же мои губы накрыл его твердый рот. Горячий язык скользнул внутрь. Невозможно описать словами, что я испытывала в тот момент, но эти чувства рвали меня на части. Сбивали с толку. Иван был единственным близким мне человеком, я любила его, я восхищалась им. Но никогда до этого я не примеряла его к себе, как мужчину.
А между тем, его жадные губы продолжали свое исследование. Они спустились на шею, скользнули по груди, чуть прикусили вершинки:
— Марта, девочка моя… Сладкая, сладкая девочка. Как долго я этого ждал. Как долго!
— Погоди, Иван! Стоп…
Я дрожала. Непонятно, от чего, то ли от ласки, которой жаждало мое юное тело, то ли от ужаса происходящего. Мой мир встал с ног на голову и покатился куда-то, подпрыгивая на ухабах. Тогда я не знала, что тот путь лежал прямехонько в ад.
— Эй, ты чего не спишь?
Я обернулась, глядя на выглянувшего из-за двери Максима.
— Не спится что-то.
— Тебе не хуже? Может быть, что-то болит?
— Нет, все в порядке.
Встав со ступенек, я медленно отряхнула руки и вошла в дом. Для разговоров не было настроения, но Макс как будто этого не замечал.
— Я звонил знакомому гинекологу, ну… тому, к которому ты ездила на прием. Так вот он сказал, что тебе нужно почаще прикладывать малышку к груди.
— Нет. Это не выход.
Шаги мужчины за спиной стихли. Я прошла в кухню и снова открыла кран. Во рту опять пересохло.
— Так сказал врач. Согласись, что в этих вопросах он понимает гораздо больше тебя. Если оттока молока не будет, то снова случится застой, и тогда мне опять придется тебя разминать и сцеживать.
Я резко обернулась. Черные точки перед глазами взмыли вверх, как снег в новогоднем сувенире, если его потрясти. Только сейчас в памяти воссоздались события вчерашнего вечера. Мои щеки опалило огнем. Откашлявшись, я спросила:
— Это врач подсказал тебе, что нужно делать? Разминать и… — не договорила, не смогла… Макс стал первым мужчиной, который касался меня вот так… первый, после Ивана.