Кулибин. Главный механикус России
Шрифт:
Книги ему привозил по химии, физике, по естественным наукам. Выискивал их для сына по случайным ярмаркам и лавчонкам. Ваня читал запоем. А с сочинением Крафта «Краткое руководство к познанию простых и сложных машин, сочинённое для употребления российского юношества» и вообще не расставался.
— Смекалистый мальчишка у тебя, Пётр! — похваливали соседи.
А оно и было за что. Вскоре в Иванову мастерскую стали тащить со всей округи механизмы: от сломанных мельничных жерновов до заводских машин. Казалось бы, где там разобраться подростку. А Иван разбирался. Отладит, отдаст хозяину — пользуйся. Но вот деньги за свою работу брать почему-то стеснялся. Чаще работал за спасибо.
— Мастер-то
Был у Ивана Петровича (так уважительно всё чаще называли юношу) особенный интерес — времяисчислительные снаряды, а попросту — часы. Большие и маленькие, настенные и карманные, с маятниками и без — все они неизменно привлекали внимание юного мастера. И не просто привлекали, а буквально завораживали. Развиться этому интересу в серьёзное дело помог случай. Как-то, будучи в Москве, юный Кулибин познакомился с часовщиком Лобковым. Тот — щедрая душа — научил его многим часовым премудростям и продал ему по дешёвке испорченную резальную машинку. Иван её починил и с тех пор стал сам делать деревянные часы с кукушкою.
В двадцать лет открыл он собственную часовую мастерскую. Только разбогатеть на этом деле не удавалось. Простым людям часы тогда были в диковинку, а те, кто имел это диво, в ремонт обращались редко: вещи в то время делались на совесть и почти не ломались. А Иван и не ставил себе задачу стать богачом. Ему просто нравилось, когда тикали, били, куковали или наигрывали какую-нибудь мелодию эти качающиеся, крутящиеся шестерёнки.
Подолгу смотрел на них, уносясь мыслями далеко-далеко.
И вот однажды родилась у него задумка: смастерить часы не хуже германских и швейцарских, чтобы было не стыдно самой царице подарить! Шальная идея, но почему бы и нет? Раз Бог дал талант — пускай служит во славу Отечества! Тут же схватил карандаш и бумагу и набросал рисунок — пасхальное яйцо.
Да, именно в пасхальном яйце и должен разместиться весь хитрый часовой механизм. И не только часовой: на исходе каждого часа в яйце будут открываться узорные дверцы, а там, у пещеры Гроба Господня, будут стоять два стражника с крошечными копьями. Поражённые страхом, они падут ниц, когда появится Ангел Божий и отвалит от входа огромный камень. А спустя полминуты придут Жёны Мироносицы. И в это мгновение зазвонят колокола и трижды прозвучит торжественное пасхальное песнопение: «Христос воскресе из мертвых!» И всего потребуется изготовить для этого 427 маленьких, точнейших деталей.
Кулибин с увлечением взялся за дело. Но очень скоро перед ним встало одно непреодолимое препятствие — кончились деньги. И куда они вдруг подевались? Впрочем, мастер тут же припомнил, как много работал бесплатно или за копейки. Этим простодушием и пользовались его сограждане, рассуждая: если, мол, сам человек своего труда не ценит, чего уж нам-то…
Под вечер зашёл в мастерскую нижегородский купец третьей гильдии, друг отца Михаил Андреевич Костромин. Вот уж у кого дела шли превосходно! В новом кафтане, в хромовых
— Дело мастера боится! — одобрил Костромин.
— Это что! — махнул рукой Иван Петрович. — Я тут вот что задумал…
Достал чертежи, рисунки и рассказал и про Ангела, и про Мироносиц. У Костромина аж глаза загорелись. Как наяву представил он себе эту красоту, и впрямь достойную одной лишь царицы. Поинтересовался, поглаживая бороду:
— А что ж работа не движется?
— Денег нет, — признался Иван Петрович.
Костромин помолчал, соображая:
— Будут деньги. Я дам. И стану твой дом и семью содержать, пока над часами работаешь. Только позволь, уж я сам представлю тебя её величеству. Хочется мне на государыню посмотреть, какая она. Будет потом о чём внукам порассказать.
Сказано — сделано. Ударили по рукам. Правда, не думал Костромин, что на воплощение задуманного уйдут долгие пять лет. Когда уже почти всё было готово, Кулибин вдруг затеял изобретать электрическую машинку, затем взялся медным порошком стёкла полировать для зрительных труб, смастерил микроскоп, потом стал зеркала лить для телескопа… Какие всё же чудные и увлекающиеся люди — эти гении да самородки: так Кулибин увлёкся, что и про царицу забыл. Костромин всё терпел да наконец не выдержал:
— Что ж, Иван Петрович, слово не держишь? Часы-то давно могли быть готовы.
— К Великому посту закончу.
И вот долгожданный час настал. 29 марта 1769 года Кулибин и Костромин, захватив с собой, кроме часов, телескоп и микроскоп с электрической машиной, приехали в Санкт-Петербург.
По договорённости сперва были они представлены цесаревичу Павлу Петровичу, великому князю, сыну императрицы. Он принял их благосклонно, приборы осмотрел, остался доволен. Пообещал испросить высочайшей аудиенции. Она состоялась через три дня.
Начищенные и пахнущие ваксой, они явились пред очи государыни всея Руси. Костромин как ни храбрился, а дар речи всё-таки потерял, когда Екатерина II, блистая алмазами и сапфирами, склонила к нему свою величественную голову.
Голос её показался нижегородскому купцу гласом трубы небесной. Кулибин же будто и не смутился вовсе. Продемонстрировал ей машину и телескоп, напоследок развернул часы.
Её величество изволила их завести, представление автоматическое просмотреть и «Христос воскресе!» прослушать.
Окончилась эта аудиенция для Кулибина неожиданно.
— Много ли у тебя таких задумок? — спросила императрица.
— Много, — сознался мастер. — Да не всегда есть возможность исполнить задуманное.
— Будут тебе возможности!
И назначила нижегородского самоучку начальником мастерскими Санкт-Петербургской академии наук. Ему такая честь и не снилась. И купец Костромин, как оказалось, не прогадал. Императрица с лихвою покрыла его расходы. А в народе купца до того зауважали, что вскоре сын его был единодушно избран на пост городского головы Нижнего Новгорода.