Кулинарные приключения в прошлое
Шрифт:
– Я так и не успел узнать у Вас, Елизавета Александровна, зачем вы вернулись в Россию? Ну ладно, что теперь-то… Прощайте! Храни Вас Господь!
– с поклоном произнес старый слуга.
Глава 40. Март 1919 г.
В путь отправились когда уже почти стемнело. Я, дрожа от страха, забралась на козлы. Не знаю, как правильно, на то место, где сидит извозчик. Вместо молитв талдычила про себя: «О, мамочки! Господи, спаси и сохрани!» В первый раз в жизни взяла поводья, потихоньку потянула
Антон Никитич подошёл ко мне, перенял возжи и резко взмахнул ими. Кобыла пошла, сначала осторожно, осваиваясь. Я забыла как дышать. Старый камердинер шел рядом с экипажем, похлопывая лошадь по крупу, крича ей: «Пошла, пошла!». Кляча стала увеличивать темп. Мужчина отстал, все махали рукой, прощаясь навсегда. Мы с Иришкой плакали, Жорж сидел в углу экипажа с закрытыми глазами и сжатыми в кулаки руками.
Ехали медленно из-за старой, голодной лошади и моего неумелого «управления» экипажем, который я упорно про себя называла коляской. Я ужасно страшилась опрокинуть, покалечить седоков, поэтому радовалась медлительности кобылы. Хоть бы не упала, дотянула и довезла без происшествий.
Радовало, что старая кляча не могла понести, бедняга еле переставляла ноги. Такой темп не уменьшал расстояния, но был для нас безопасен.
Минут через двадцать мы, с горем пополам, оказались на главной дороге. С боку от нас, в далеке виднелась усадьба, полностью занятая огнем. Я сильнее погнала лошадь, стараясь быстрее покинуть это место, норовя освоиться. Дети, Слава богу, к этому моменту уже спали.
Ехали всю ночь, по пути никто не встретился. Только в далеке виднелись редкие огни костров да слышались пьяные песни. К рассвету я свернула в лесок, чтобы отдохнуть и согреться. Спину и ноги, обутые в двойную обувь я не чувствовала, зуб на зуб не попадал от ужасного холода. Я вывалилась из козел мешком на небольшой сугроб, полежала не разгибаясь, приходя в себя. Рукой зачерпнула снег и протерла лицо – вот и умылась. Марта носилась по земле, разминая затёкшие за ночь мышцы.
Иришка собирала маленькие тонкие веточки, расположенные в нижней части хвойных деревьев. Девчушка утрамбовала снег своими крохотными ножками, обутыми в валенки, положила на него веточки, достала из мешка спички и развела огонь, подбрасывая щепки, ветки побольше. Я смотрела как заворожённая за ее действиями.
– Ого, Ирина, молодец! Как ты так смогла? – захлопала я в ладоши, хваля малышку.
– Дед Антон научил! – довольная от похвалы, ответила девчонка. – Нужно вскипятить воду! Сварить кашу!
Мы вместе нашли палки, соорудили из них конструкцию, на которую повесили котелок с чистым снегом. В ёмкость я положила мелко нарезанное сало, половину луковицы, все пережарила, добавила половину мешочка пшена, залила водой из дедовых запасов. Когда блюдо было почти готово, покрошила вареное яйцо. Посуды не было, поэтому ели с котелка двумя ложками и вилкой.
Каша получилась вкусной, наваристой и, главное, горячей.
Помыли котелок после каши, опять растопили снег для кипятка, к сожалению, чая и ромашки у нас не было. Я подогрела козьего молока для детей и отвар для перевязки. Сухари решили съесть ближе к ужину, а остальные продукты оставить на завтра.
Я перевязала Жоржа. Рана хорошо затягивалась, обходилось без осложнений.
Чтобы сохранить тепло, все вместе уселись в экипаж, прикрытый верхом, укрылись пледом и задремали. Весной темнело поздно, Слава богу, ночи короткие.
Глава 41. Март 1919 г.
Проснулись от пронизывающего холода и ржания кобылы. Марта стремительно выпрыгнула из пролетки и стала грозно лаять. Осторожно выглянув из-за верха коляски, увидели грязного мужчину в отрепьях, с всклокоченными волосами и бородой. Он стоял возле затухшего костра и жадно смотрел на пустой котел, глаза горели нездоровым огнем. То, что мы испугались, ни сказать ничего, Иришка начала икать. Я напомнила своей компании нашу легенду, попросила сидеть тихо, не разговаривать с неизвестным и вышла из пролетки. Встала рядом с Мартой.
– Добрый день! – поздоровалась с незнакомцем.
Голодный и несчастный гость не замечал меня с собакой, сидел у кострища на корточках, пытаясь развязать мешок с нашими единственными припасами. «От усталости я забыла убрать его в экипаж!» - мысленно укорила я себя.
Я придвинулась ближе, прикрываемая телом пушистой подруги, поздоровалась громче. «Нужно как-то забрать припасы, не оставить нас голодать! Скорее!» - скомандовала я себе, подходя вплотную к страшному гостю и выхватила мешок.
Мужик медленно встал и обернулся на нас. Не давая ему опомнится, я затараторила:
– Здравствуйте, я Лизка, дочка крестьянина Григорьева. Еду с братом и сестрой в соседний город. Хотим устроиться в мастеровые, брата к сапожнику, мы с сестрой к швеям. Дома ещё шесть ртов голодных, надо хоть как-то помочь тятьке да мамке. Денег-то и еды у нас почти нет, кляча старая – поэтому отдыхаем. Коляску у старого барина взяли в уплату долга, - произносила я речь, наученная старым камердинером.
– А вас как зовут-то? Куда путь держите? – поинтересовалась я, от страха даже поклонилась. Мужик слушал меня, удивлённо открыв рот. Видимо, такого напора не ожидал.
– Я разожгу огонь и растоплю снег, попьем горячего, - заговаривая гостя, пыталась пристроить котел к огню. Руки дрожали, выдавая мой испуг. На выручку подошли брат с сестрой. Под маленькими шустрыми ручками быстро появился огонь, веселой пляской радуя присутствующих. Георгий, не пугающий уже своей бледностью, повесил котелок с чистейшим снегом.